– Там разрабатывают технические приборы, – сказал Галилео. – Телефоны, телевизоры, холодильники, пылесосы. И поющих Бенов тоже. Архат Адонис довольно занятый человек, но Смотрителю отказать не посмеет. Лучше него про технику не расскажет никто. Хотя его речи не всегда понятны – он употребляет слишком много ветхих словечек.
– Он настоящий архат? – спросил я.
– Не знаю, – ответил Галилео, – спроси у него. Я в этом сомневаюсь, если честно, – он всю жизнь занимался совсем другим. Но Железная Бездна – очень большой и важный монастырь. Его глава получает право на такой титул автоматически.
– Можно вызвать его к нам?
– Я узнаю, – сказал Галилео.
Юка больше не напоминала про свою просьбу: ждать она умела. Скоро я и думать забыл об этом разговоре – но через несколько дней во дворе Михайловского замка появились монахи в синих рясах.
Я никогда не видел прежде такой духовной формы.
V
Монахи в синем ходили по двору, скрестив руки на груди и опустив скрытые капюшонами лица. Пройдя от одной стены до другой, они разворачивались и шли назад.
Это больше походило на тюремную прогулку, чем на ходячую медитацию. Тем более что и шагали они странно – не перекатываясь с пятки на пальцы ноги, как делают медитирующие, а резко опуская всю ступню на землю, словно солдаты на плацу. И они не сняли перед духовным упражнением обувь.
Признаться, мне в душу закралась тревога – я не был уверен, что передо мной настоящие монахи. Государственный переворот, как известно, – это нечто такое, что называют «воспаленным параноидальным бредом» за минуту до его начала и «долгожданной освободительной бурей» через минуту после. Любой потомок Павла Великого (даже настолько отдаленный, как я) всегда помнит о такой возможности.
Я собрался уже кликнуть стражу, когда мне доложили, что прибыл архат Адонис из Железной Бездны – и ждет аудиенции. Я догадался, что монахи – его свита.
Юка пришла в восторг и исчезла в своих гардеробах на целый час. Когда она появилась, на ней было совсем простое коричневое платье – вроде тех, какие девочки носят в школу. И вообще она выглядела чрезвычайно скромно. Но я уже знал, что скромная и неброская простота является сложнейшей разновидностью женского макияжа, поэтому не стал укорять ее за задержку.
Адонис ожидал нас в Малом Зале Приемов.
Он сидел в большом высоком кресле, где по этикету полагалось бы находиться мне. При нашем появлении он даже не встал. Но когда я увидел, сколько ему лет, я не испытал обиды.
Это был седой старик в синей рясе – такой же, как у монахов во дворе. На его правом плече поблескивал серебряный эполет и четыре вышитых под ним колеса – знаки ранга. Его лицо казалось задубевшим от ветра, а кожа имела странный бирюзовый оттенок. С первого взгляда делалось ясно, что это очень необычный человек.
Именно он прислал когда-то в Красный Дом усыпанного драгоценностями Франклина с разноцветной стеклянной гармоникой – в дар от Железной Бездны. После истории с Менелаем я не стал расспрашивать о подарке, решив, что Адонис, если захочет, вспомнит о нем сам. Но этого так и не произошло: видимо, канцелярия была права, и смысла в дарах действительно не следовало искать.
Мы с Юкой совершили простирание, как положено при встрече с архатом. Я вспомнил требуемый при обращении титул не без напряжения – урок этикета, где это проходили, примерно совпадал по времени с изготовлением моей последней рогатки.
– Прошу простить, Ваша Исчерпанность, что вас вынудили совершить это путешествие, – сказал я. – Я просто выразил вслух нескромное пожелание встретиться с вами, но никогда не посмел бы…
– Хватит, – ответил Адонис, поднимая руку. – Ты новый Смотритель и имеешь право знать все, что тебе хочется. Смотрители обычно вызывают меня, чтобы удовлетворить свое любопытство, а потом забывают о Железной Бездне. Они воспринимают наш огромный труд как нечто само собой разумеющееся. Знаешь почему?
– Почему?
– Потому что мы никогда никого не подводим. Про таких не принято помнить… Но я не ропщу. Наше дело – служить. Что именно ты хотел знать, Алексис?
Юка принесла с собой свой разобранный телефон – и я с поклоном показал его Адонису. Мне неловко было признаться, что я вызвал такого почтенного старика, чтобы развлечь свою подругу, и я решил чуть схитрить.
– Я часто вспоминаю уроки техники в фаланстере, где я рос, – сказал я. – В детстве я… ну, не я, а другие мальчишки, неважно, – открывали старые телефоны и приемники. Внутри был латунный цилиндр, а в цилиндре – бумажка с надписью на латыни…
– Мальчишки? – переспросил Адонис. – Может, скорее девчонки?
Я ничего не ответил, только покраснел. Архата трудно обмануть. К счастью, на помощь мне пришла Юка.
