Криков радости не было. Вместо того слышалось:
– Пресветлые силы, да у него хвост как откусили…
– Так лишь от одного крылышка, и то не всё, а остальное цело.
– Какое там «цело»? А дыры, дыры-то какие! Чем их так, бедненьких?
– И раненые могут быть. Поди, насквозь прошило…
– Это ничего, там маг жизни есть. Точно знаю. Господина Сарата сам видел…
– Намира, милая, думаю, в твоем состоянии не надо бы…
– Брысь!!
– Но я хотел только…
– Сама знаю!!!
Поврежденная машина приземлилась и тяжело качнулась на шасси. Готхар вылез первым. Это было не по уставу, и у меня заныло сердце. Он махнул рукой, призывая на помощь. Подбежали солдаты и сержанты. Сарат порывался выйти сам, но тут появилась его гневная супруга и влепила муженьку строгий выговор с очень строгим предупреждением. Всех пострадавших вынесли на руках.
Командира штурмовика поклонницы пытались зацеловать до смерти, но он с боем пробился ко мне.
Доклад был без подробностей. Летчик знал, что разбор полетов еще предстоит.
Мы крепко обнялись. Но оставалось еще одно, последнее дело.
– Фитха!!!
Через несколько секунд из толпы прозвучало:
– Я!
Но сама летчица появилась лишь через минуту.
– Вот полетное задание. Возьмешь учебную машину. Штурмана не дам: некого. Полетишь на север, в Серую Утку. Пусть и в том поселке узнают, что мы победили. Справишься?
– Я летчик второго класса!
Каюсь: нарушил устав. Выразилось это в легком подзатыльнике, который рыжая получила за самохвальство.
Всё? На сейчас – всё. Но вечером предстоял непростой разговор с Моаной.
Глава 41
Разговоры с ранеными пришлось, конечно, отложить: я порушил бы все конструкты. Но с Моаной поговорить было можно и нужно. В целях успокоения и восстановления сил мы с ней восприняли по стаканчику.
Первым делом речь зашла о состоянии пострадавших.
– Я уже вам говорила: муж сейчас на уровне очень хорошего магистра… или плохого доктора. И конструкты он создал соответствующие. Впрочем, для себя самого он поработал неплохо. Эти я даже трогать не стала. Через неделю гарантирую полное восстановление. Вахан тоже с хорошими перспективами – в две недели поправится. С Хассаном похуже. Ранения я бы вылечила в пару недель, но контузия в таких случаях дает осложнения. Так что придется последить за состоянием пятнадцать – двадцать дней. Теперь политический анализ…
Я выслушал внимательно.
– Кажется, я понял вашу мысль. Партия войны в Академии фактически перестала существовать. В течение длительного времени – даже по вашим меркам – Заокеания может не опасаться враждебных действий. То есть промежуточная цель достигнута.
– Вы хотите сказать, что конечная цель…
– Вот именно. Когда меня не будет, все равно между Заокеанией и Маэрой должен быть мир. Пусть и не вполне доброжелательный, но все же не война. Подумайте над этим.
– Почему я?
Я невесело усмехнулся:
– Во-первых, по причине вашего мужа. Он и никто другой – мой ближайший соратник. Он в наибольшей степени знаком с моими планами и, что гораздо важнее, с моим подходом к решению проблем. Он будет вместо меня. Он вообще-то уже частично заменяет мою особу.
– Вы забываете одну вещь. Сарат не вечно будет моим мужем. Лет через восемьдесят мы с ним расстанемся, уж поверьте. Люди не в силах столько жить вместе.
– А вы и не будете все время вместе. Он долгое время будет жить на два дома: здесь и в Маэре.
– Ну хорошо, пусть сто двадцать…
Нет, я никогда не научусь думать так, как она.
– …но не в этом дело. Вы не назвали вторую причину.
