- И кому ж это понадобилось оговаривать-то вас? И зачем?
- Известно зачем. Из зависти. Люди, знаете какие бывают завистливые, не дай боже…
Последнее слово она произнесла с ударением на последний слог – божЕ. «Вроде и побожилась, и в то же время не Господа упомянула, - мелькнула мысль в голове участкового. – Ведьма она, точно, ведьма и есть. Ну что за мракобесие, и зачем только я сюда приехал…»
Угловым зрением он заметил какое-то странное шевеление на одной из стенных полочек, и на долю секунды ему даже показалось, что там сидит какое-то существо, похожее на толстую розовую крысу, но едва лишь он скосил взгляд, как понял, что это всего лишь часы, большой механический будильник.
- Ну а чему уж так завидовать-то? Как вы полагаете?
Проговорив эти слова, Стрепетов снова впился зубами в пирожок.
- Как чему? Семья у нас уважаемая, зажиточная. Сыновья у меня хорошие выросли, молодцы оба.
- Оба? - переспросил Алексей Петрович, зачёрпывая чайной ложкой варенье.
- Конечно, оба. Да вы пейте чай-то, что ж вы всё в сухомятку…
- Спасибо, пусть чуть-чуть остынет… Горячий не люблю.
Варенье оставляло во рту приятное послевкусие, напоминающее о полузабытом детстве.
- А вот младший ваш, Лёша… Говорят, он не от мира сего, блаженный… Вы уж меня простите, но разве тут есть чему завидовать?
- Ну и что ж, что блаженный? Он у меня добрый, заботливый. О матери никогда не забывает, первая моя подмога и опора в старости. Работящий, много чего умеет. И дрова заготовить, и сена накосить. Гончарному делу вот летом обучался у Елфеева. Я вам скажу: я на него просто не нарадуюсь.
- Любите, значит, своего младшего? - Стрепетов в упор посмотрел на хозяйку дома. – А где он сейчас, кстати?
Похоже, вопрос застал женщину врасплох. Она открыла было рот, затем снова закрыла. Утёрла ладонью пот со лба. Вздохнула.
- Да вот не приходил ещё сегодня вечером. Бегает где-то, шельмец. Гуляет. Дело-то молодое.
Участковый с сомнением посмотрел в окно. Дождь всё не унимался, всё так же барабанил по стёклам. И в этот момент дверь в комнату слегка приоткрылась, и кто-то посмотрел в щель. Участковый успел только заметить отблески света в двух неестественно круглых белых глазах с большими зрачками, на высоте примерно метра от пола. Впрочем, стоило лишь ему слегка обернуться, как и это наваждение исчезло.
- Сколько же ему сейчас? – спросил он.
- Двадцать восемь, - ответила хозяйка. – Но в душе он так и остался пятнадцатилетним.
- А ночует он здесь?
- Конечно. Здесь. Дом большой, а у Стёпки своя жизнь, он один живёт, в старой избе.
- Я в курсе. Мы с ним уже сегодня побеседовали.
Маргарита Васильевна, похоже, собиралась, что-то спросить, но тут на поясе участкового опять ожила рация. Алексей Петрович взял её в руки, прислушиваясь к сумасшедшему треску и хрипам.
- … налажена в ближайшие несколько минут. Будьте предельно осторожны, – отчётливо произнёс вдруг совершенно незнакомый Стрепетову голос, после чего вновь наступила полная тишина.
Участковый хотел было засунуть рацию обратно в чехол, но тут заметил, что на чёрном корпусе прибора и на жидкокристаллическом дисплее появились пятнышки странного жёлтого налёта. Он достал носовой платок и тщательно протёр рацию.
- Да вы чай-то пейте, - снова сказала хозяйка. – Он, поди, уж остыл совсем.
Стрепетов поднёс чашку к губам. Тут же пронзительно, тягуче заныло где-то в груди, возле самого сердца. «Я на самой грани, - подумалось ему. - На самой-самой грани…»
Из телевизора доносились чьи-то отчаянные вопли, брань и выстрелы.
- Хороший чаёк, крепкий, - ласково сказала Маргарита Васильевна, нависая над столом массивным бюстом.
Стрепетов пригубил чай. Обострённые чувства тут же зафиксировали посторонний неприятный привкус.
- Пей, пей, милый человек, - ведьма наклонялась к нему через стол всё ближе и ближе, её голубые глаза с накрашенными ресницами, не мигая, заглядывали прямо ему в душу. Сопротивляться этому пожеланию было почти невозможно. И он, конечно, выпил бы.
Если бы Маргарита Васильевна случайно не зацепила грудью свою свечу на столе.
Опрокинувшись, свеча погасла, и всё наведённое исчезло в один миг. Симпатичные обои на стенах исчезли, обнажив покрытые плесенью и паутиной чёрные брёвна сруба, увешанные сушёными лягушачьими шкурками и связками косточек, больших и малых. В надкушенном пирожке на столе зашевелились черви. У самой Маргариты Васильевны появился длинный кривой жёлтый клык, проросший прямо сквозь нижнюю губу. Участковый вскочил на ноги, опрокидывая от себя тяжёлый стол вместе с колдуньей. Та охнула, падая на спину, и тяжко ударилась затылком об угол печи. Существо, маскировавшееся под будильник, с истошным визгом метнулось Стрепетову в лицо и вцепилось в него добрым десятком то ли когтей, то ли зубов. Двуногое низкорослое чёрно-белое создание, немного похожее на толстого лемура, выбежало из комнаты, сжимая в одной из передних лап огромный нож, и сходу попыталось
