два больше всего отряда чародейки.
На воинов сир-тя это явление не произвело особого впечатления. Все они сотни раз в своей жизни видели, как шаманы, обеспечивая селение мясом, пригоняют из леса отборных драконов, завладев их сознанием. И громадные звери покорно ждут, когда их убьют и разделают маленькие человечки. Только Нахнат-хайд неуверенно спросил:
– Допускает ли вера в молодого бога подобное языческое колдовство? Ведь это есть обращение к природным духам?
– Все мы действуем во славу бога нашего, Иисуса Христа, – ответила Митаюки-нэ. – Разве поступок, ведущий к его прославлению, может оказаться недопустимым?
Бывший шаман пожал плечами. Слова девушки звучали логично. Да и кто он такой, чтобы спорить с любимицей молодого бога… ведущей их к новой богатой добыче?
Чародейка сосредоточилась. Мухтонг слегка покачал головой – большего его жирная шея не позволяла, – завыл, разбежался и врезался в заросли, проламывая стену кустарника и сминая молодые деревца, разрывая лианы, затаптывая траву и обдираясь о стволы толстых деревьев. Последние, по счастью, росли достаточно редко, чтобы зверь мог меж ними протиснуться. И только кроны слабо покачивающихся великанов смыкались где-то там, далеко наверху, в сплошную зеленую крышу.
Дорога за жирным монстром оставалась достаточно широкой, чтобы воины могли идти по двое, бок о бок, даже не задевая друг друга локтями. Скорость получалась тоже неплохой – быстрый шаг. Так что за день люди прошли довольно большое расстояние.
Увы, но до сумерек на след беглых врагов они так и не вышли.
Когда воины разбили лагерь, Митаюки вновь отрешилась от суеты и слилась с природой, стараясь заглянуть, ощутить ее как можно дальше во все стороны… А когда, уже ближе к полуночи, вернулась в реальность, сидящий рядом Нахнат-хайд невозмутимо сообщил:
– Мухтонг сбежал, великая шаманка. Мы не решились тревожить твой покой и не знали, можно ли его забить? Он драпал по просеке так лихо, что теперь, верно, даже сам Иисус не дотянется до его разума.
– Иисус может все, – перекрестилась черная ведьма, – и да пребудет с нами его любовь. Но зверь больше не нужен. Я нашла язычников. Кто-то большим числом собрался к северу от нас. Кому еще охота сидеть в густой чаще, кроме как не разбитому врагу?
– Велю готовить топоры, – сделал вывод Нахнат-хайд и придвинул Митаюки большой пальмовый лист, на котором лежало нарезанное ломтями копченое и жареное мясо: – Отдыхай, госпожа.
Прорубаться через джунгли пришлось не дольше часа. Вскоре передовые воины вышли на тропинку, ведущую в нужном направлении, повернули на нее и очень скоро выбрались на обширный песчаный пляж, прижавшийся к узкому и протяженному озеру, больше напоминающему старицу.
Появление воинов сир-тя, идущих с юга, вызвало у изможденных и грустных беглецов яркое чувство восторга. С криками радости несчастные кинулись навстречу спасителям, восхваляя Великий Седэй и быстроту, с которой столичные колдуны прислали помощь. Нательные крестики на груди воинов сир-тя заметили слишком поздно – когда сблизились до нескольких шагов.
– Во имя Иисуса! – вскинул над головой палицу Тарсай-няр, и христианские воины ринулись вперед, сбивая с ног мужчин, хватая женщин, охватывая ринувшихся врассыпную людей и сгоняя их обратно в кучу.
– Нахнат-хайд! Приведи мне старух, – потребовала темная ведьма, холодно наблюдая за происходящим.
– Колдуний не убивать! – тут же отреагировал вождь, бросаясь в гущу схватки, больше похожей на избиение.
Не прошло и нескольких минут, как перед Митаюки стояли на коленях сразу три увешанные амулетами престарелые женщины.
– Отвечайте быстро и честно, – предложила им девушка. – Вы уже успели упредить Великий Седэй о нападении сильного войска на его порубежье?
– Да! Да, подлая тварь! – радостно выкрикнула одна из пленниц. – Они все знают! Они придут и истребят вас всех! Скормят драконам, посадят на кол перед священной березой на главной площади столицы! Вам никуда не убежать, нигде не скрыться! Они найдут вас и намотают ваши кишки вам же на шеи!
– Ах ты тварь! – Один из воинов, не выдержав ее ненависти, коротким взмахом палицы размозжил старухе голову.
Митаюки поджала губы.
Нахнат-хайд отвесил пареньку затрещину, оттащил и дал пинка:
– Пошел вон, тупой менкв! В следующий раз домой за самовольство отправлю!
– А знаете ли вы, мудрейшие, кто командует сим победоносным воинством? – продолжила расспросы чародейка.
– Проклятый Советом Енко Малныче, приговоренный к смерти за измену, – пробормотала другая старуха. – Кто ты, юная дева? Я чую в тебе колдовской дар. Ты из древнего рода, пусть и не самого знатного. Почему ты предала свой народ, несчастная? Почему перекинулась к поганому изгнаннику? Чего ради обрекла себя на тяжкую смертную муку? Нечто ты надеешься, что веселье ваше продлится долго, несчастная?
Митаюки-нэ присела перед женщиной и заглянула ей в глаза. Шепотом спросила:
– Почему ты решила, что я к кому-то переметнулась, мудрейшая?
