Кейт смотрела, как доктор Янус манипулирует компьютером, загружая данные исследований в «Симфонию». Он гений. Кейт еще не встречала его ровесников, так ловко управляющихся с компьютером.
– Что сейчас? – спросила она в спутниковый телефон, переключенный в режим громкой связи.
– Сейчас подождем, – ответил доктор Бреннер. – Алгоритм поработает и выдаст возможные варианты лечения. Затем мы испытаем их и будем уповать на везение. Если мы отыщем эффективную терапию, то сможем быстро запустить ее в массовое производство. Описывал ли Мартин наши генные импланты?
– Я с ними не знаком, – вставил доктор Янус.
– По сути, мы имплантируем подкожный биотехнологический прибор, проводящий каждому индивидууму персонализированную терапию. Импланты находятся на беспроводной связи с сервером в каждом из Районов Орхидеи.
Это откровение потрясло Кейт.
– Я думала, импланты – для слежения… А разве Орхидея не обеспечивает терапию?
– И да, и нет, – поспешно сказал Бреннер. – Импланты обеспечивают материальный контроль – то есть аппарат слежения, играющий жизненно важную роль. Поскольку человеческий геном довольно разнообразен, мы поняли, что каждую терапию необходимо чуточку индивидуализировать, подстроить…
Кейт кивнула. Самое передовое решение – имплантированный биотехнологический прибор, доставляющий каждому индивидуальное генетическое лечение. Это на десятилетия опередило все используемые методы. Жаль только, что для достижения такого прорыва потребовалась угроза Иммари и чумы.
– Если нужную терапию осуществляет имплант, тогда зачем вообще давать каждому Орхидею? – полюбопытствовал доктор Янус.
– По трем причинам. На ранних этапах мы обнаружили, что импланты не способны обеспечить действенную терапию для каждого. Имплант вырабатывает антивирусное средство из ферментов и белков в теле хозяина – по сути, выполняя сложную «кройку и шитье», чтобы создать необходимую терапию. Но с одним лишь имплантом процесс был действен примерно для восьмидесяти процентов носителей. Так что мы даем имплантам своеобразный вирусный шок – пресловутую глыбу вирусной глины, из которой они могут лепить терапию. Вот что находится в пилюлях Орхидеи – вирусный шок.
– Очень интересно… – Янус погрузился в глубокие раздумья.
– А другие причины есть? – поинтересовалась Кейт.
– О, да, – ответил Бреннер. – Я слишком увлекся научной подоплекой. Второй причиной была скорость. Мы знали, что новую терапию нужно будет развернуть быстро: о производстве нового лекарства не могло быть и речи, а это решение, разумеется, продуктивно. Мы понимали, что, по сути, получаем базовую терапию с возможностью тысяч микронастроек, которые будут вносить импланты, что заставит ее работать в масштабах планеты.
– А последняя причина?
– Надежда. Люди ежедневно принимали Орхидею… мы чувствовали, что нужно дать им нечто зримое и осязаемое, нечто вещественное, нечто знакомое и понятное – лекарство от болезни. А теперь, я надеюсь, вы предоставили нам недостающий фрагмент – формулу, которую мы должны передать имплантам. Сейчас «Симфония» обрабатывает ваши данные. Если допустить, что она найдет корректирующую терапию, мы сможем развернуть ее в глобальных масштабах по всему Альянсу Орхидеи за считаные часы.
Все ученые в небольшом салоне закивали. Дэвид и Шоу переглянулись.
Натянутую обстановку нарушил доктор Бреннер.
– Я еще кое-что не сказал вам, доктор Уорнер.
– Что? – спросила Кейт по громкой связи, не трудясь отключить динамик.
– Руководство Орхидеи приказало нам пустить в ход программу эвтаназии.
– Я не…
– Нам отдан приказ, – продолжал Бреннер. – Если Орхидея перестанет действовать либо Иммари окажутся весомой угрозой, мы будем обязаны послать имплантам команду отмены, чтобы как можно скорее прервать мучения умирающих. Тогда в мире останутся только пережившие Орхидею, фундамент для спасения Альянса. Пока что эти приказы нами игнорировались. Мы были сосредоточены на своих исследованиях и надеялись, что руководство не дойдет до воплощения плана в жизнь. Но до нас дошли слухи, что, если мы не исполним программу эвтаназии, союзные войска могут взять «Преемственность» под свой контроль и сделать это за нас.
Кейт тяжело осела на белой кушетке.
Никто не произнес ни слова.
– Вы можете задержать программу эвтаназии? – спросила Кейт напрямую.
– Можем попытаться. Но… будем надеяться, что терапия заработает.
Оставшись в хозяйской каюте наедине с Кейт, Дэвид буквально заорал на нее:
– Ты хочешь сказать, что все это время поддерживала с глобальным консорциумом открытую связь?!
– Да. А что?
