Невинные

Встрепенувшись, Бернард благодарно схватил того за руку.

— Ну конечно! Кровавое Евангелие может преобразиться только над святыми мощами Петра в базилике Святого Петра. Мы должны доставить отрока в Рим. Лишь там надлежит благословить книгу!

Томми внезапно обмяк, привалившись к графине; недолгий прилив сил иссяк, как огарок свечи. Капля крови скатилась из его до сих пор не затянувшейся раны.

— Ему нипочем не добраться до Рима, — заявила Батори. — Я едва чувствую биение его сердца.

Рун встретился глазами с Эрин, взглядом подтвердив это.

Негромкий вздох заставил ее оглянуться через плечо туда, где на песке лежала Арелла. Женщина перекатилась было на бок, но теперь снова опрокинулась навзничь, после того как ее глаза осияли Эрин взглядом, полным такой же печали, как на рисунке, той же скорби, с какой она глядела на Искариота.

Эрин поняла это послание, которому Иуда не внял.

Вы заблуждаетесь.

Словно зная, что Эрин ее поняла, сивилла закрыла глаза, и тело ее обмякло.

Встревоженная доктор Грейнджер перебралась к ней, взяв за руку. Та оказалась теплой. Эрин заметила, что кончики пальцев сивиллы покрыты мокрым песком. Оглядев песок в том месте, куда опиралась Арелла, она обнаружила начертанный на песке символ.

Он изображал факел — торопливый набросок, подкрашенный пеплом, изображающий зажженную связку тростника.

У нее за спиной Бернард говорил:

— Мы можем перевязать отрока здесь, а по пути зажимать его рану. Он… он должен выдержать полет до Рима.

Христиан указал на второй вертолет, стоящий на пляже. Должно быть, он доставил подкрепление кардинала.

— Я возьму аптечку. В вертолете должно быть достаточно топлива, чтобы дотянуть до Ватикана. Лететь тут не больше часу. Как только мы поднимемся в воздух, я уведомлю медицинский состав, чтобы они были наготове к нашему прибытию.

— Рана у отрока отнюдь не натуральная, — пренебрежительно бросила Батори. — Вашей современной медициной ее не исцелить.

Эрин обнаружила, что в виде исключения согласна с графиней. Даже без целительного дара Томми кровь уже давно должна была свернуться, запечатав рану.

Эрин снова взглянула на символ.

Вы совершенно заблуждаетесь.

Пока Христиан побежал за аптечкой, Бернард пытался влить освященное вино в рану, бормоча молитвы на латыни. И протер ее начисто рукавом.

Кровь хлынула с новой силой.

Эрин увидела бледное золотое свечение, заметное лишь благодаря сумраку. Возможно, это проявление его особых ангельских флюидов, чуда, поддерживающего жизнь мальчика и, вероятно, спасшего Джордана в Стокгольме.

— Вы не ведаете, что творите, — бросила Батори, отталкивая руки Бернарда от мальчика. И указала на Ареллу. — Клинок, ранивший его, носила она. Она должна ведать об этом больше. Приведите ее в чувство.

Эрин попыталась тряхнуть женщину за плечо, но отклика не добилась.

— Мы должны устранить отрока от этих анафемских песков и доставить его в Рим, — заявил Бернард, как только Христиан вернулся. — Там мы его спасем.

Эрин вспомнилось недавнее предостережение Ареллы.

Ни вам, ни священникам мальчика не спасти. Это могу только я.

Эрин обернулась к Бернарду, вслух высказав то, в чем окончательно уверилась.

— Вы совершенно заблуждаетесь.

Будто услышав, как ее послание произнесли вслух, Арелла шевельнулась. Ее рука слабо потянулась к Томми и его кровоточащему горлу. От ее прикосновения кровь перестала вытекать из раны, застыв в ней. А потом пальцы сивиллы соскользнули, и набрякшая капля скатилась по его бледной коже.

— Она может исцелить его, — настаивала Эрин.

— Он пронзен ангельским оружием, — кивнула Батори. — И для исцеления его надобен ангел.

— Как? — спросил Бернард.

Эрин вглядывалась в символ, понимая, что он играет важную роль. Эта женщина нарисовала его не просто так. Сивиллы никогда не рисовали то, что не играло роли. Эрин представила рисунок, найденный в сейфе Искариота.