бублика!
– А вот неправда! – вскинулся Иван. – Я сам себе бублик! И без дырки!
– А как же ты до ветру-то ходишь, без дырки?
– Чо?.. – заморгал Иван.
– Их-ха-ха-а!.. – покатился Баюн. – С тебя даже смеяться стыдно, дурак.
Иван насупился и громко шмыгнул носом. Может, прямо сейчас кота и утопить? Когда-то все равно же придется…
Однако тот вдруг посерьезнел и молвил:
– Сука ты, Иван, ненавижу я тебя. Но все же пожалел ты меня, сука, жизнь мне оставил. Так что решил и я тебе теперь помочь.
– Это как же? – заинтересовался Иван.
– Дам тебе совет полезный.
– Опять, что ли, как правильно миски мыть? – покривился Иван, вспомнив деда Молчана.
– Да не такой! – разозлился Баюн. – Про яйцо каменное. Пойди к великому камню Алатырю. Под ним меч чудесный лежит, Камнелом. Им только это яйцо расколоть можно…
– Ты ж сказал, что не знаешь.
– Соврал.
– Ага, соврал все-таки! – погрозил пальцем Иван. – А я ж говорил, что врешь! Говорил же!
– Ну говорил, говорил! – огрызнулся кот. – Но я же все-таки Кащею служу, нельзя мне было его предавать. Ну я и молчал…
– А теперь что же признался?
– А теперь совесть во мне заговорила…
Обрадовался Иван несказанно. И устыдился. Вот ведь как, раскаялся кот Баюн, добром отплатил за добро. А он его топить хотел. Нехорошо…
Яромир с охоты еще не воротился. Но каменное яйцо было при Иване, дорогу до Алатыря он помнил… ну и решил не дожидать волколака. Что ж он в самом-то деле – без этого волчары и не способен ни на что?!
А вот способен!
До камня Алатыря Иван добрался без труда. Помнил дорогу-то. Баюн семенил рядом, держа хвост трубой, и весело помуркивал.
Иван гладил пригревшееся за пазухой яйцо, уже предвкушая, как расколотит его чудесным мечом Камнеломом. Будет у него теперь два кладенца – как раз для обеих рук! Самосеку, правда, эта мысль явно не нравилась – он дергался в ножнах, тянул за перевязь.
А вот и камень. Белеет посреди ночного луга, даже в звездном свете хорошо виден. Иван подошел поближе, опасливо оглядываясь – не шумят ли крылья Гамаюна… ах да, у него ж крыльев-то и нет. Как он так летает, в самом-то деле?
Гамаюна нигде не было. Зато на земле свернулась огромная белая змея – она почему-то лизала камень, словно сладкий леденец.
– Е-ма!.. – схватился за меч Иван. – Ты что еще за диво такое?!
– Я мудрая змея Гарафена, страж Алатыря, – величаво молвила змея, пристально глядя на Ивана.
– Погоди, а где Гамаюн? Тут же Гамаюн был, точно помню!
– Мы посменно стережем. Он днем, а я ночью.
– Ла-адно… – протянул Иван. – А ты что, тоже будешь загадки загадывать? У Гамаюна я все разгадал.
Гарафена окинула Ивана еще более пристальным взглядом. Немигающие змеиные очи светились зеленым, и от этого становилось как-то жутко.
– Не, не буду, – наконец решила Гарафена. – Ну тебя в дупу.
Вильнув хвостом, белая змея уползла в нору, что скрывалась где-то в траве. Иван почесал в затылке, пожал плечами и повернулся к Алатырю. Не до змей ему сейчас было говорящих.
Тут, на Буяне, чуть не все подряд говорящие. Иван уж боялся с деревьями разговаривать – а ну как ответят?
– Где он, твой Камнелом? – спросил княжич у Баюна.
– Да где-то там должен быть, – ответил тот. – Я сам-то его никогда не видел… вот сказку могу рассказать, как его туда прятали. Жил да был, значит, в древности преславный богатырь…
– Сказку потом расскажешь, – перебил Иван. – Не до сказок мне сейчас.
Княжич обошел вокруг Алатыря, прикинул его размеры и решил, что проще всего будет просто отвалить его, да забрать меч. А потом на место поставить.
Иван поплевал на руки, взялся за белый валун поудобнее, да принялся корячиться. Однако Алатырь оказался тяжелехонек, сидел глубоко – даже на вершок не стронулся.
Иван надавил еще сильнее, плечом. Сосредоточился так, как еще никогда в жизни. Даже венка на виске набухла, заколотилась часто.
Ан опять без толку.
