спорные вопросы, то вдруг остановится, сядет, где попало, а то и стоя начинает что-то строчить в своей книжке. Но про бегемота он не забыл — к вечеру проверил, как я смонтировал схему, сказал, что плохо, но это исправимо, и сочувственно сжал губы:
— Гляжу, Санек, извелся ты. Пойдем, проверим нашего подопечного.
Бегемот по-прежнему стоял на балконе. Съел всю оставленную ему морковь и выпил всю воду. Маленькие глазки его, казалось, смотрели на нас с укором. Владимир через окно похлопал его по шершавой спине:
— Да, брат, не сладко тебе тут. Но ты мужик здоровый. Терпи.
Раздался стук в дверь. Вошел рослый, кучерявый парень.
— Я — Святополк, — представился он, — ваш сосед этажом ниже. На мой балкон стекает неприятно пахнущая жидкость.
— Течь мы ликвидируем, — заверил его Владимир.
Святополк извинился за беспокойство и ушел.
— Не хочу делать из бегемота секрета, — взмолился я. — Позвони куда-нибудь, пусть его заберут.
— Не плачь, Шурка.
— Не плачь. А кто за ним убирать будет? Посмотри, сколько он там наворотил.
— Это естественно. И тихо, Шурик, тихо. Все организуем. Мы не боимся ручки испачкать.
И он немедля взялся за уборку. Оторвал от кухонного стола лишние, по его словам, дощечки, сделал скребок, соорудил швабру. Я нарочно и пальцем не пошевелил. Стоя на коленях, Владимир изощрялся в манипулировании шваброй под бегемотом, все выскреб и подтер моей простынею. Потом еще раз начисто вытер балкон пододеяльником. За порчу постельного белья я не переживал: по старой привычке я запасся им впрок. Вымыв руки, Владимир погладил меня по голове:
— Чтобы ты спал спокойно, я остаюсь здесь до утра.
С восходом солнца бегемот устроил толчею на балконе, того и гляди, металлические ограждения снесет. Владимир рассердился и шлепнул его плашмя тазом по заду. Толстокожий сразу успокоился.
После завтрака нас опять побеспокоил Святополк:
— Я не ругаюсь, но жидкость теперь проникает еще ниже — на балкон Игоря, он недоволен. Может, вам помочь устранить течь?
— Помоги, — сказал я и, не замечая протестующих знаков Владимира, провел соседа к большому окну в комнате.
— Любопытно! — воскликнул Святополк. — Как вы сумели втолкнуть его на балкон?
— Уметь надо, — мрачно ответил Владимир.
— Но мы не можем вытолкнуть его обратно, — сказал я.
— Я бы предложил простой и эффективный способ: сломайте простенок под окном — и вход свободен.
— Это мысль! — подскочил Владимир.
Втроем мы взялись за работу. С грохотом и скрежетом разобрали простенок. Наконец бегемот шагнул в комнату. Я отскочил подальше. Святополк уверил, что бояться не надо, что это животное миролюбивое и умное, только не надо раздражать его. Бегемот тоскливо посмотрел на нас, развернулся и, сдвинув с места платяной шкаф, улегся на полу, загородив собой выход из комнаты в прихожку.
— Теперь ты доволен? — спросил Владимир.
— Нет, я хочу, чтобы он жил здесь.
— Ты разве животных не любишь? Посмотри, какой чудненький зверек!
Я боялся оставить дома бегемота одного. Но Святополк добровольно вызвался присматривать за ним. Мы перелезли через бегемота. Владимир при этом попробовал его ущипнуть, да чуть палец себе не вывихнул. И с досады пнул животину.
Глава 3
Владимир был уверен, что экспериментально докажет существование ка-спирали Ковыльченко. Любое тело, оказавшееся в этой всепроникающей спирали, должно было изменить свои координаты в пространстве и во времени. Но количественных оценок пока что незавершенная теория предсказать не могла. Владимира обескураживало то, что «перепрыгнув» через четыре века, я а пространстве не переместился. Требовался эксперимент.
Владимир многое объяснял мне на низшем уровне. Вроде бы простой вопрос: что такое пространство? Пустота? Но пустоты в природе нет, разве что она существует условно. Пространство отнюдь и не вакуум. Вакуум давно научились возбуждать, из него сначала выбили кванты, затем — атомы и антиатомы, и стали получать колоссальную энергию за счет аннигиляции полученного вещества и антивещества. А из пространства ничего не выбьешь,
