Карла запустила компрессор. Сперва он только трясся вхолостую, но потом заработал.
Варвароны подобрались настолько близко, что до нас доносился их запах. Это была настоящая вонь. От них разило несвежей одеждой, немытой кожей, вшивыми волосами, кислым дыханием, нечищеными зубами и гнилыми деснами. Небольшая деталь, которую редко сообщают о пиратах и разбойниках: воняют они чаще всего так, что ни в сказке сказать.
Мы с Дженин были у борта вместе с Канишем. С ножами в руках мы перевешивались через поручни и резали веревки, поймавшие нас в силки.
Я перерезал одну и услышал свист, почувствовал движение воздуха, а следом за ним – вибрацию древесины, когда брошенный нож вонзился в корпус нашего судна в какой-то паре сантиметров от моего уха.
Неплохой, надо признать, бросок для слепца.
Глядишь, в следующий раз он не промажет.
Гудели компрессоры.
– Раскручивай! – велел Каниш. – На всю мощь!
Карла повернула рычаг. Гудение перешло в громкую пульсацию, а затем в ритмичную долбежку.
– Отлично. Готовься!
Каниш подскочил к шлангу компрессора. Он схватил его за мундштук и потянул. Моток стал раскручиваться. Со шлангом в руке Каниш вернулся на прежнее место. Дерево громко ударилось о дерево, металл лязгнул о металл, когда два корабля столкнулись. Варвароны теперь были совсем рядом. Буквально в одном шаге. Они уже протянули руки, нащупывая, за что ухватиться, шаг за шагом переставляли вперед босые мозолистые ноги. Ножи и сабли они держали наизготовку. Так близко, что я даже видел ржавчину и запекшуюся кровь на лезвиях.
– Давай! – крикнул Карле Каниш. – Переключай! На полную!
Карла переключила режим компрессора. Секундная пауза – и из шланга под огромным давлением хлынула мощная струя воды, белая и пышная. Она выстрелила, словно водяная пуля. Каниш с трудом сохранил равновесие, чтобы его самого не опрокинуло за борт силой одного только напора воды, бьющего у него из шланга.
Вода ударил по варваронам с силой отбойного молотка. Один из них, уже успевший ступить одной ногой на борт и занести свою саблю, грудью принял всю силу удара. Его сбило с ног и смыло за борт. Больше мы его не видели, только слышали, пока он стремительно падал во мрак. Он с приглушенным стуком приземлился на нижний Остров Ночи далеко-далеко внизу.
На борт стали забираться другие. От двоих избавился Каниш. Карла скинула еще одного багром. Мы с Дженин отчаянно продолжали рубить канаты. Чтобы дотянуться до последнего из них, Дженин пришлось свеситься вниз всем туловищем, а я в это время держал ее. Она рубила веревку, а варвароны кричали и ругались в недоумении и панике. Водяная пушка начисто выбивала почву у них из-под ног. Они поскальзывались и с грохотом валились на палубу.
– Готово!
Веревка была перерезана. Я втянул Дженин на борт.
– Полный вперед! – заорал Каниш. – Полный вперед!
Он не держал нападавших в прицеле водомета, а Карла побежала к румпелю. Она включила двигатели на полную мощность, и мы уплыли прочь. Пока мы шли на резервных аккумуляторах, но уже скоро должны были снова выйти на свет, если только варвароны не настигнут нас прежде.
Они следовали за нами, и быстро. Гребцы орудовали своими большими веерообразными веслами, зачерпывая ими воздух. Они яростно гребли в унисон, со всей скоростью и силой, на которую были способны.
Но им было не нагнать нас. Они отставали. Напоследок варвароны выпустили еще один гарпун, но он уже не долетел до цели. Вскоре даже их брань почти не доносилась до нас, и только тогда я заметил, что уже не чую их запаха. Их корабль стал черным силуэтом, тенью среди теней, и все уменьшался. Так мы и оставили их – один на один с их злобой и досадой, с их вечной темнотой, жестокостью и грубой силой, и, вероятно, непродолжительными жизнями. Оставили их дожидаться следующих беспечных путешественников, достаточно самонадеянных, чтобы срезать путь через Острова Ночи.
Каниш выключил компрессор. Проверил датчики.
– Что там? – спросила Карла.
– Пусто, – ответил он. – Нужно найти еще облаков.
Но даже потеря всей воды казалась невысокой ценой за наше зрение и наши жизни. Жизнь всего одна, а облака еще будут. Рано или поздно – точно будут, если подождать. Иногда только и остается, что ждать.
Конечно, легко мне рассуждать. Это был не мой товар и не мой хлеб. Это была не моя утрата, а их. Ко мне все это имело мало отношения. По крайней мере, пока не мучила жажда.
Но жизнь-то была моя. И я был к ней весьма привязан, и рад, что не расстанусь с ней – пока не расстанусь. Оставалось под вопросом, как долго продлится это «пока».
29. Китобои
