ФОРТИС: Сверхсообразительный. На грани человеческого…
Я надеюсь, мы сможем найти в этом какие-то преимущества. Что-нибудь еще?;
ДОК: Я нашел и начал взламывать его инструкции в терминах, которые мне вполне понятны. Я работаю над стенографией или псевдокодом, описывающим его миссию.;
ФОРТИС: Его создающий решения алгоритм? Это должно быть чрезвычайно полезно.;
ДОК: Уверен, что это так. Скоро у меня должно быть кое-что для тебя.;
//соединение завершено;
Глава 29
Лунная гора
Уже поздно, но мы совсем близко. И продолжаем идти.
По мере продвижения я прислушиваюсь к ночи вокруг нас.
В ночи кажется, будто джунгли храпят. Да, храпят. Иногда мурлычут.
Но не только это.
Мы продолжаем идти по тропе, и ночь звучит многоголосьем. Высокие ноты – в буквальном смысле, невидимы в вершинах деревьев. Низкие ноты – бульканье лягушачьих горлышек или гул каких-то потревоженных насекомых, прячущихся неподалеку. Две палочки, сами собой постукивающие друг о друга в ритме нашего шага…
Но не все под пологом деревьев так постоянно. Я лишь рада тому, что плохо вижу в темноте. Откуда-то доносятся визгливые крики существ, с которыми я никогда не встречусь лицом к лицу. По крайней мере, я на это надеюсь. Гиббоны и тапиры, леопарды и тигры, питоны и прочие, если верить Биби. Я не знаю, кому какой голос принадлежит, слышу только плач детей, которых там нет. И громкие завывания, отвечающие друг другу, снова и снова в бессловесной беседе. Рисунок ночи, который имеет смысл только для самой ночи.
Это не ровный пульсирующий шум машин. Не нерушимое молчание мертвых шоссейных дорог. Не попискивание Дока там, в классном помещении № 9В, в моем доме далеко от дома, в Посольстве.
Это шум самой земли. Шум жизни. Шум джунглей.
Я молюсь о том, чтобы этот лес оставался местом, куда даже Лорды никогда не смогли бы прийти, никогда бы не пришли и никогда бы не отыскали.
Несколько часов спустя я уже не слышу джунглей вокруг себя.
Я слышу голоса. Тысячи голосов. Они поют. Переговариваются между собой. Молятся. Вспоминают другие горы, другие луны. Рассказывают легенды этой горы, то, что было давным-давно.
– Биби, – говорю я. – Биби, прислушайся. Что-то происходит.
– Что именно? – Биби останавливается.
– Не знаю, но я их слышу. Я их слышу, и я их чувствую. А ты?
– Девочка? – Я вижу, как глаза Фортиса загорелись в лунном свете.
Я отрицательно качаю головой:
– Нет, не девочка. Другие. Много, очень много других. – У меня такое ощущение, что моя голова вот-вот расколется. – Слишком много других.
– Не только у тебя, – говорит Тима. – Я хочу сказать, что тоже их слышу. Прислушайтесь.
Теперь мы все останавливаемся.
Да, так и есть. Нечто вроде низкого пения или, скорее, речитатива доносится ветром, пролетающим над нами. Гора звучит так, словно она оживает.
– Полнолуние. Должно быть, какой-то ритуал, – кивает Биби.
Тима смотрит на него:
– Какой именно?
– Понятия не имею, – пожимает плечами Биби.
Лукас сердится:
– Ты же монах. Ты должен знать такие вещи!
– Отчасти монах, помнишь? – выразительно вскидывает тот брови.
Я округляю глаза:
– Я знаю, знаю. Три из четырех обетов.
– А ты хотя бы можешь вообразить, сколько существует храмовых ритуалов здесь, в Колониях? Или, если уж на то пошло, сколько здесь храмов? Раньше было принято в случае смерти человека возводить храм. А ты знаешь, сколько людей умерло в этой части мира даже и до Того Дня? – Биби качает головой. – Храмов здесь огромное множество.
