Идолы

Доктор Янг лежит без сознания где-то на койке в госпитале Посольства.

Она соединена с пишущими машинами, как была соединена я, в другом Посольстве, и кажется, что это было целую жизнь назад.

Умрет ли она из-за того, что собиралась сказать нам?

Умрет ли она из-за него? Кем бы он ни был.

Неужели действительно во всем этом кроется нечто гораздо большее, чем просто Фортис?

Или мог ли мерк взорвать это место? Не его ли это работа?

Я внимательно смотрю на Фортиса, пока он говорит. То есть скорее кричит. Он куда более разгневан, чем когда-либо, и я должна понять, тревожится он из-за Янг или из-за своего замысла уничтожить Главного Посла Планеты.

– Это совсем не случайность – то, что кто-то взрывает целый район уличной торговли именно тогда, когда вы решили туда пойти, когда вы находились там. – Фортис крепче обматывает повязку на руке Тимы, привязывает руку к ее телу. – Я сам не раз такое проделывал. Мне бы следовало знать.

– Расслабься. Мы в порядке, – говорю я.

Я так и эдак переставляю ногу, приподнимаю ее, опускаю, пытаясь утихомирить пульсацию. Я не могу решить, что у меня болит больше – шишка на голове или распухшая лодыжка. Даже в чистом саронге, который я набросила на плечи, как рубашку без рукавов, я буквально изнемогаю от жары… И это не помогает справиться с болью.

И все же я понимаю, насколько мне повезло.

Кто знает, что еще могло произойти?

– Ты как, нормально? – Биби поднимает голову и смотрит на меня, на секунду отвлекаясь от своего занятия – он вытаскивает осколки стекла из раны на руке Ро.

– Более или менее.

Лукас сам забинтовывает пальцы на правой руке. В чистом школьном балахоне он выглядит как один из учеников Биби.

– Фортис прав. Мы должны быть осторожнее.

Лукас смотрит на меня. Я отбираю у него бинт, перематываю заново, завязываю концы.

– Я в порядке. Мы все в порядке, – говорю я, но при этом ощущаю на себе взгляд Ро.

Но я на него не смотрю.

– Вы отдохните, а завтра заглянем в гости к монахам. А потом так или иначе уберемся отсюда. Я не собираюсь ждать, пока Главный Посол снесет нам головы. Тем более пока голова самого Посла так мило сидит на его плечах.

Бросаю на Фортиса вопросительный взгляд, но он умолкает.

– Значит, завтра, – говорю я.

– Завтра, – соглашается Биби.

После этого даже тишина звучит угрожающе.

Один за другим все возвращаются в дом. Тима помогает Биби навести порядок в классной комнате, а Фортис уходит, бормоча что-то о поиске древних карт.

Мы с Лукасом последними остались на солнцепеке в саду, и тут я замечаю, что на камнях лежит куртка Фортиса.

Наверное, слишком теплая, чтобы надевать ее сейчас.

Я беру ее.

Куртка тяжелая, и я догадываюсь, что книга, должно быть, так и лежит в кармане. Я колеблюсь.

– Что ты делаешь? – Лукас наблюдает за тем, как я вытаскиваю на свет завернутую в лоскут книгу.

Он рядом со мной, близкий, теплый. Я чувствую себя настолько в безопасности, насколько это возможно с отчаянной головной болью и ушибленной ногой.

– Нечто такое, что мне следовало сделать очень давно, – отвечаю я. Поднимаюсь на ноги, протягиваю руку Лукасу: – Идем.

Мы проскальзываем через полную людей классную комнату и дальше, за дверь, прежде чем кто-либо успевает сказать нам хоть слово. Тима даже не поднимает головы, склоненной над старыми деревянными счетами.

Мы прячем книгу от посторонних взглядов.

Жара чуть не сбивает меня с ног, когда мы делаем первые шаги под лучами, но я не останавливаюсь, и Лукас тоже.

Мы не смотрим друг на друга, пока не добираемся до конца грязного канала и не поворачиваем за угол, на широкий шумный бульвар.

– Здесь и пойти-то некуда…

Я смотрю во все стороны, но всюду вижу одно и то же. Люди, тук-туки, животные – везде, насколько может охватить взгляд.

– Пойти для чего?