Дикон.
Лицо Ричарда мрачнеет.
— Послушайте, — Реджи поворачивается ко всем троим, а не только к Дикону. — Я не предлагаю организовать питание так, как это делали Брюс, Нортон и Мэллори… Боже милосердный, я видела, как они отправлялись из Дарджилинга. Семьдесят носильщиков-шерпов — а к тому времени, как они пересекли границу Тибета, к ним присоединились еще столько же, всего сто сорок — и больше трех сотен вьючных животных, тащивших не только все необходимое, вроде кислорода, палаток и провианта, но также бесчисленные банки с фуа-гра, копчеными сосисками и говяжьим языком.
— На больших высотах пропадает аппетит, — говорит Дикон. — Нужна еда, которая его стимулирует.
— Да, знаю, — улыбается Реджи. — Возможно, вы помните: я говорила, что в августе прошлого года я сбросила больше тридцати фунтов на Северном седле. Выше двадцати трех тысяч футов одна мысль о еде вызывает отвращение. И нет сил, чтобы ее приготовить. Вот почему я хочу взять больше консервов, простых продуктов и пакетиков с рисом и лапшой, которые достаточно разогреть в кипящей воде. На случай, если нас задержит непогода.
Дикон смотрит на нас с Же-Ка, словно мы обязаны броситься на его защиту. Мы улыбаемся ему и ждем.
— Вместо трехсот вьючных животных, — продолжает Реджи, — у нас будет только сорок, а замену мы при необходимости будем покупать по дороге. И носильщиков-шерпов не семьдесят, а тридцать. Мы не будем нанимать еще сто пятьдесят носильщиков в Шекар-дзонге — я договорилась обменять мулов на яков, и нам хватит наших тридцати шерпов. Но у нас должно быть достаточно продовольствия. Поиски кузена Перси могут занять несколько недель. Глупо возвращаться, не найдя его, просто потому, что у нас закончилась еда.
Дикон вздыхает. Он не может раскрыть настоящую причину, по которой он, Жан-Клод и я согласились на эту экспедицию. Дождаться хорошей погоды, затем в альпийском стиле на вершину, а затем… домой.
Реджи по очереди смотрит на каждого из нас.
— Я знаю истинную причину вашего участия в экспедиции, джентльмены, — говорит она, словно читая наши тайные мысли. — Я знаю, что вы надеетесь покорить Эверест и что вы используете деньги моей тети и предлог в виде поисков Перси для того, чтобы добраться до горы, а если повезет, то и подняться на вершину.
Мы молчим. И ни у кого не хватает духу встретить ее холодный взгляд.
— Но это не имеет значения, — продолжает Реджи. — Для меня важнее, чем для вас, найти тело Персиваля — возможно, по причинам, которые вы пока не понимаете, — но я тоже хочу подняться на Эверест.
Услышав эти слова, мы дружно поднимаем головы. Женщина на вершине Эвереста? Это просто смешно. Никто не произносит ни слова.
— Уже девять часов, — говорит Реджи, и в ту же секунду по большому дому разносится бой часов. — Нам пора спать. Выступаем на рассвете.
Мы с Жан-Клодом встаем вместе с Реджи, но Дикон остается сидеть.
— Нет, пока мы не уладим вопрос о том, кто руководит экспедицией, леди Бромли-Морфор. У экспедиции не может быть двух руководителей. Так ничего не получится.
Реджи отвечает ему улыбкой:
— Все прекрасно получилось в прошлом году, когда генерал Брюс заболел малярией, мистер Дикон. Полковник Тедди Нортон — вероятно, он знал, что не попадет в группу, которая пойдет на приступ вершины, — взял на себя общее руководство экспедицией, а мистер Мэллори отвечал за план восхождения и отбор группы, которая пойдет на вершину. Естественно, это оказался он сам и его физически крепкий, но неопытный помощник Сэнди Ирвин… Милый мальчик, мне было приятно видеть его у себя в доме. Теперь я предлагаю использовать ту же систему. Я возьму на себя руководство всей экспедицией, а вы будете отвечать за восхождение, отчитываясь только о тех решениях, которые связаны с моими разумными предложениями по поиску останков кузена Перси.
Я вижу, что Дикон пытается найти нужные слова, чтобы раз и навсегда отвергнуть это предложение. Но не успевает.
Пасанг… доктор Пасанг… отодвигает стул Реджи, освобождая ей проход.
— Доброй ночи, джентльмены, — тихо произносит она. — На рассвете мы выступаем к Эвересту.
Часть II ГОРА
До Эвереста все еще 40 миль, но гора уже доминирует не только на фоне покрытых снегом высоких вершин Гималаев, но и на самом небе. Я подозреваю, что Дикон привез с собой британский флаг, чтобы водрузить его на вершине, но теперь вижу, что у горы уже есть свое знамя — белое туманное облако и водяная пыль, крутящаяся в дующем с запада на восток ветре и протянувшаяся миль на 20 или больше, справа налево, словно белый плюмаж, колеблющийся над более низкими вершинами к востоку от заснеженной громады Эвереста.
