требует титанических усилий.
Я дал им отдышаться — сложился пополам, уперся ладонями в колени и постарался выкашлять внутренности прямо на ледник.
— Ваш кашель становится сильнее, мистер Перри, — сказал Пасанг. В мерцающем красном свете он метнулся в сторону и стал рыться в своем рюкзаке и аптечке.
— Мы не сможем подкрасться ни к одному
Я сунул руку в карман рубашки, где холодный металл словно огнем жег грудь сквозь несколько слоев шелка и хлопка, вытащил оружие и протянул Дикону.
Он уверенно взял полуавтоматический пистолет, словно знал, как обращаться с этой штуковиной — в чем я ни минуты не сомневался, — и сдвинул рычажок около спусковой скобы (впоследствии я узнал, что это предохранитель… мертвец в расселине снял оружие с предохранителя), обхватил пальцами маленький цилиндр в верхней части «люгера», откинул его вверх и назад, пока тот не зафиксировался в таком положении, проверил патронник, потом на что-то нажал, и магазин выпал ему на ладонь.
—
Дикон пальцем извлек из магазина два 9-миллиметровых патрона… Их было всего два.
— Ты не нащупал коробки с патронами у него в карманах? — спросил Дикон.
— Нет. По крайней мере, в его куртке
Дикон покачал головой.
— Если они не потратили все боеприпасы на расстрел всех шерпов в базовом лагере, где-то здесь должны быть еще патроны — может, рюкзак этого йети спрятан за какой-нибудь ледяной пирамидой или гребнем. Только полный идиот устраивает засаду на пятерых или шестерых человек с двумя патронами в магазине и пустым патронником, разве не так?
У меня не было ответа на этот вопрос — не стоило и пытаться. Я даже не знал, где находится патронник этого пистолета и как он выглядит.
— Вероятно, патроны он хранил в рюкзаке. Мы втроем обыщем тут все вокруг — можно включить головные лампы, а я возьму большой электрический фонарь, — но не больше пяти или десяти минут. Нельзя слишком далеко отставать от Жан-Клода и Реджи.
Я снова перегнулся пополам и стал кашлять и хрипеть, пока не почувствовал на плече широкую ладонь Пасанга, который приподнимал меня.
— Вот, выпейте это, мистер Перри. Всё.
Он протянул мне маленькую бутылочку. Я залпом проглотил жидкость, которая обожгла меня огнем, поперхнулся, но все же подавил приступ тошноты и вернул бутылочку доктору Пасангу. Через пол минуты позывы к кашлю исчезли, и впервые почти за сорок восемь часов у меня пропало ощущение, что в горле застряла грудная кость индейки.
— Что это за штука? — шепотом спросил я Пасанга, когда мы вслед за Диконом покинули неровный круг красного света, отбрасываемого фонарем
— В основном кодеин, — ответил доктор. — Я дам вам еще, когда кашель возобновится.
Мы включили фонари и вели поиски почти пятнадцать минут, но за гребнями и ледяными пирамидами нашли только отпечатки ботинок — никакого следа от рюкзака с боеприпасами. Наконец Дикон позвал нас, и мы тронулись в путь. Я чувствовал разочарование Ричарда — оно пылало, словно огонь в ночи. Какой прок от немецкого полуавтоматического пистолета, если в нем всего два патрона?
«Но все же это лучше, чем быть без пистолета и без патронов», — повторял я себе. Думаю, я пытался убедить себя, что мои усилия в этой Богом проклятой расселине были не напрасны.
Когда мы удалились на запад от расселины и вернулись на тропу, поднимающуюся на ледник, Дикон повернулся и положил мне руку на плечо.
— Джейк… не хотел говорить при Же-Ка… но я попросил тебя спуститься туда потому, что надеялся: ты можешь узнать нашего приятеля без маски
— Думаю, да. Наверное. Да… узнал. — Лица мертвых, как я убедился, не похожи на лица живых.
— Кто же это, ради всего святого?
— Карл Бахнер, — сказал я. — Приятель Бруно Зигля — тот альпинист, опытный, знаменитый, президент и основатель всех немецких альпинистских клубов — мужчина в летах, который сидел за столом в тот вечер осенью прошлого года, когда мы в Мюнхене встречались с Зиглем.
Дикон стоял совсем близко, так что даже в тусклом свете я хорошо видел его лицо. Он нисколько не удивился.
Глава 7
Мы увидели пламя и услышали выстрелы, когда до третьего лагеря оставалось идти еще больше мили по проложенной через ледник тропе.
