следы
Далай-лама официально не изгонял чужаков из Тибета, пока в 1947 году гороскоп не предсказал, что его стране будут угрожать иностранцы. До 1950 года Тибет закрыли для всех иностранцев, и он превратился в «запретное королевство», каким был для нас Непал в 1920-х, но это не помешало китайской агрессии. Китайцы убили более пяти миллионов тибетцев и намеренно разрушили более тридцати тысяч буддийских храмов и монастырей — в том числе наш монастырь Ронгбук, — а за буддистскими священниками и монахами китайская армия охотилась, как за дикими животными.
В то время, когда Тибет закрывался для иностранных альпинистов, Непал постепенно открывался.
В октябре 1929 года — через неделю после краха на фондовой бирже — я получил открытку из Непала. На маленькой открытке были экзотические, не знакомые большинству британцев или американцев непальские печати, а поверх них — индийские и британские, поскольку ее переслали мне через официальных лиц в Нью-Дели и Королевское географическое общество в Лондоне. На обороте несколько рукописных строчек:
Джейк
Надеемся, с тобой все хорошо. Ферма в долине Кхумбу довольно прибыльна, и мы оба очень счастливы. Маленькие Чарльз и Рут-Энн шлют тебе свою любовь.
Твои друзья навек
Подписей не было. Ферма в долине Кхумбу? Единственным из известных мне европейцев, которому удалось поселиться и основать ферму в Непале, был К.Т. Овингс, но в 1925 году, во время визита в наш лагерь в Сиккиме, он меня практически не замечал, и кроме того, он явно не стал бы заканчивать письмо фразой: «Твои друзья [68] навек».
В таком случае, кто это мог быть, кроме Дикона и Реджи? Если «маленькие Чарльз и Рут-Энн» — это дети, родившиеся у моих друзей после их исчезновения на Эвересте в мае 1925 года, то я могу понять, почему они назвали мальчика Чарльзом — так звали кузена Реджи, старшего брата Перси и друга Дикона, получившего на войне такие ужасные раны, — но Рут-Энн? Год спустя мне пришлось немало порыться в лондонских архивах, чтобы выяснить: у Чарльза Дэвиса Дикона была младшая сестра Рут-Энн, умершая в 1899 году через месяц после рождения.
Поэтому я предпочитаю верить, что Реджи и Дикон поженились — или по крайней мере жили вместе — и решили поселиться в Непале, вдали от нашего мира, где прожили все 20-е, 30-е и 40-е годы. Но неужели Дикон не участвовал во второй войне с Германией? Возможно, он посчитал, что с него хватит.
Я много чем занимался в жизни, а среди моих восхождений были экспедиции на Аляску (вместе с еще одним выпускником Гарварда, Брэдом Уошберном), на гору Клильон в 33-м и гору Форейкер в 34-м. Во время третьей экспедиции на Аляску в конце 1940-х я вместе с четырьмя товарищами провел девять дней в крошечной снежной пещере на высоте 17 900 футов. Двое умерли от переохлаждения, но мне повезло — я всего лишь лишился двух обмороженных пальцев на левой руке.
Первый раз — почти против своей воли — я вернулся в Гималаи после двух лет, проведенных в Антарктике с адмиралом Бэрдом. Это была разведывательная экспедиция 1936 года к Нанда Деви, красивейшей горе в окружении почти непреодолимых скал — незабываемое приключение с моим другом Чарли, а также с Биллом Тилманом, Эдом Картером и другими альпинистами. В 1938 году я участвовал, тоже вместе с бывшими членами Гарвардского клуба альпинистов, в попытке покорения К2 — второй из высочайших вершин мира и, на мой взгляд, более опасной, чем Эверест. (Кажется, я уже говорил, что в годы моей учебы в университете клуба еще не было.) В тот год никто не поднялся на вершину.
Я также упоминал о моей службе в УСС во время войны и не буду утомлять вас подробностями; скажу лишь, что использовал все доступные мне секретные каналы в поисках каких-либо упоминаний о Реджи и Ричарде Дэвисе Диконе — или даже о лорде Персивале Бромли или Курте Майере и Бруно Зигле. Но ничего не нашел.
В 1953 году, в возрасте 51 года, уже не такой молодой и сильный, я последний раз побывал в Гималаях — сопровождал моего друга Чарли в его второй попытке покорить К2. В том году никто не достиг вершины — К2 еще более негостеприимна, чем Эверест, и строго охраняет свои секреты, — но я получил уникальную возможность увидеть, как один человек, Питер Шонинг, страховал четверых товарищей (в том числе моего друга Чарли), которые сорвались с крутого и смертельно опасного ледяного склона. Насколько я знаю, страховки, спасшей жизни четырех человек на такой высоте, не было ни до, ни после.
К несчастью, один из наших товарищей — Арт Гилкей — получил травму при спуске. Мы попытались спустить Гилкея вниз, и остальные члены «братства веревки», как потом назвал их Чарли, закрепили его — завернутого в спальник — на крутом склоне, а сами принялись вырубать ступени на опасном участке. Но либо лавина, которую мы не слышали, либо сам Гилкей (по неизвестной причине) вырвали надежные крепления, к которым он был привязан, и он соскользнул вниз и разбился.
Я уже говорил о том, что такие падения в горах способны повергнуть в шок — они оставляют после себя кровавый след, истерзанную плоть, обрывки
