Мерзость

Финч усмехнулся и повернулся ко мне и Жан-Клоду. Уверен, что глаза у меня были вытаращены не меньше, чем у француза.

— Носильщики точно знали, что это за следы и кому они принадлежат, — произнес Финч со своим легким немецким акцентом. — Они были оставлены метох-кангми… йети.

— Кем? — Моя чашка с кофе застыла в воздухе, словно я был не в состоянии ни пить из нее, ни вернуть на блюдце.

— Чем? — почти одновременно со мной воскликнул Жан-Клод.

— Йети, — повторил Финч. — Не одним из многочисленных демонов, которые, как верит местное население, живут в горе или на горе, а реальным, живым, питающимся кровью, похожим на человека существом… чудовищем ростом в восемь футов или больше. С огромными ступнями. Похожим на гориллу или на человека монстром, способным жить на высоте больше двадцати двух тысяч футов в окрестностях Эвереста.

Мы с Жан-Клодом посмотрели друг на друга.

Финч отправил в рот кусок штруделя и снова улыбнулся.

— Годом позже, в тысяча девятьсот двадцать втором, я сам видел следы, когда мы с Джеффри Брюсом впервые поднялись до вершины Северо- Восточного гребня. Отпечатки были на покрытом коркой льда снежном поле на высоте около двадцати пяти тысяч футов — на то снежное поле не ступал никто из наших людей. Четкие следы двуногого существа, вроде нас, только ширина шага раза в два больше, чем у самого высокого человека, а на самых мелких участках снежного поля, где отпечатались следы — в основном на тонком льду, — можно было различить форму ступни, почти шестнадцати футов длиной и, похоже, с когтями на пальцах. — Он посмотрел на Дикона. — Ты ведь был там, в монастыре Ронгбук, в тысяча девятьсот двадцать втором, когда мы обсуждали йети, да?

Дикон кивнул.

Финч снова перевел взгляд на нас с Жан-Клодом.

— Монастырь Ронгбук — это священное место, расположенное рядом с деревней Чобук, прямо напротив входа в долину, которая в конечном счете ведет к Джомолунгме…

— Джомолунгме? — перебил его Жан-Клод.

Финч снова повернулся к Дикону и по какой-то причине продолжал смотреть на него, отвечая на вопрос Же-Ка.

— Местное название горы Эверест. Означает нечто вроде «матери жизни».

— О, oui, — спохватился француз. — Я забыл. Полковник Нортон упоминал это название, когда мы беседовали с альпинистам из Королевского географического общества.

— Значит, монахи в монастыре Ронгбук знали об этом существе… йети? — спросил я, не желая менять тему разговора.

Финч кивнул и снова обратился к Дикону:

— Вы были там со мной в конце апреля тысяча девятьсот двадцать второго года и слышали, что рассказывал о йети на Эвересте лама Ронгбука и его монахи. Кажется, лама сказал, что там живут четыре таких существа?

— Пять, — поправил Дикон. — Брюс упорно расспрашивал их о следах и о загадочных существах, и главный лама — Дзатрул Ринпоче — сообщил нам, что он и другие монахи видели пять йети. Он сказал, что они жили на верхних подступах к долине, по дороге к Северному седлу и даже выше. Ринпоче предупредил, что йети следует бояться больше, чем любого демона гор, о которых точно неизвестно, существуют ли они. По его словам, йети похож на человека, только выше, массивнее, с огромной грудной клеткой и длинными, мощными руками; тело у них покрыто длинной шерстью, а глаза желтые. Лама рассказал Брюсу и всем нам — вы там были, Финч, и должны помнить, — что иногда йети совершают набеги на деревню Чобук, но никогда — на сам монастырь Ронгбук. Они пьют кровь яков, убивают людей одним ударом своей когтистой лапы и — убежден, что Джеффри Брюса это заинтересовало больше всего, — похищают деревенских женщин.

— Что нужно монстрам от наших женщин? — спросил Жан-Клод своим высоким, почти детским голосом.

Мы втроем усмехаемся, и щеки Жан-Клода заливает яркий румянец.

— Затем лама рассказал, что когда деревенские жители отправляли на ледник вооруженных мужчин, — Финч говорит очень тихо, чтобы никто из маячивших неподалеку официантов не мог его услышать, — те не находили ни йети, ни женщин. По крайней мере, живых — только обглоданные скелеты и черепа. Лама утверждал, что из женских костей был высосан весь костный мозг. А глазницы черепов выглядели так, словно их вылизывали дочиста.

Наконец мне удалось поставить чашку с кофе на блюдце. Они задребезжали. Этот звук вызвал в моем воображении жуткую картину: шквальный ветер Эвереста свистит в обглоданных ребрах и пустых глазницах черепов…

Допив кофе и убедившись, что в наших чашках тоже ничего не осталось, Джордж Ингл Финч изящным жестом махнул официанту; его изрезанные шрамами пальцы альпиниста выписывают в воздухе знак, обозначающий, что нам нужен счет. Когда счет принесли, он не менее изящным жестом указал на Дикона.

Мы вышли из ресторана «Кронхалле», повернули налево на Ремиштрассе, и на нас набросился ледяной ветер с озера. Стуча зубами от холода, мы