— Что-то вроде, — неохотно подтвердил маг. — Тебя это зацепило в меньшей степени, потому что к тому времени уже были чувства к Мартину. А я даже не успел понять, когда симпатия переросла в нечто большее.
— Если дело в магии, то твоя любовь ложь, — возразила я. — Иллюзия исчезнет, когда связь источников будет разорвана.
— Нельзя разрывать договор, пока ты в положении. Мы не знаем, как это скажется на ребенке. Ведь подобные браки нередко специально заключали для того, чтобы сохранить преемственность дара стихий. Обычным способом он не наследуется. Так что… — Рихтер красноречиво разве руками.
Только я примирилась мыслью, что дитя, возможно, будет не артефактором, а менталистом, а теперь еще и с этой стороны ждать подвоха! Повелитель стихий! Даже при всей своей амбициозности я не хотела бы ребенку такой участи. Быть под «присмотром» государства, сталкиваться со страхом и непониманием не только простых людей, но и магов. И постоянно себя контролировать, чтобы не разрушить один или два городка мимоходом.
— Как давно ты знаешь? И кто еще в курсе этого?
— Теперь я начинаю жалеть, что решил рассказать тебе всю правду. Послушай, давай я начну с самого начала. Потому что все очень запуталось.
Глава 25
В теплом свете лампы русые волосы Софии мерцали золотом, с лица еще не сошел сонный румянец. Растрепанная, кутающаяся в цветастую шаль чародейка выглядела так уютно, по-домашнему. Было бы приятно пить сладкий чай с молоком, слушать перестук колес и тихо говорить ни о чем. Навсегда остаться в кругу света, забыв
о проблемах того, внешнего мира, что чернильным пятном расплескался вокруг движущегося на юг поезда.
Вот только покой этот был мнимым. Кружка с чаем стояла нетронутой, а на дне растерянных серых глаз застыла боль. И виноват в этом был он.
— Мне следовало рассказать все раньше.
— Может быть. Но разве не я изначально втянула тебя во все это? И подвела под удар.
Рихтер отмахнулся:
— Брось, со мной все нормально. Как всегда.
— Мартин вмешался в твою память. Это нормально?
— Из благих побуждений, — Рихтер неожиданно встал на защиту менталиста. София слабо усмехнулась и отвела глаза.
— Да, конечно. Благие цели… И все это время я думала, что твой отъезд из Брейга — моя вина. Но это ведь такие пустяки!.. Легче применить магию против тебя и обмануть собственную жену, чем довериться и рассказать все. Будто в самом деле считал, что я бы легко от него отказалась.
Рихтер промолчал, поняв, что ответа от него не ждут. Просто он стал свидетелем какого-то другого, так и не закончившегося диалога между Софи и Мартином. Даже здесь алхимик был лишним. На тех, кого не любят, не обижаются по-настоящему.
Именно сейчас Корбин с холодной отрезвляющей ясностью понял, что жил в иллюзиях. Нет, чувства к чародейке были настоящие, пусть и усилены магией. Рихтер мог обманываться в людях, но себя он знал как никто другой. Иначе тому, кто управляет элементалями, не выжить, не выдержать ярость огня и тяжелую мощь земли. Он действительно столкнулся с родственной душой, и судьба дала шанс узнать ее поближе. Поэтому он полностью проигнорировал то, что в щедрое предложение судьбы не входила взаимная любовь на веки вечные. Корбин мог сколько угодно спасать принцессу от чудовищ, но она все равно смотрела только в сторону дракона. А какая еще принцесса могла достаться такому бестолковому рыцарю, как он? Только такая же странная.
— Значит, сказки в самом деле правы. Истинная любовь сильнее любых заклинаний и чар. Ты ведь любишь своего дракона?
София нахмурилась.
— Какого дракона? Этого облезлого змея?! О нем и вспоминать не хочу! А ты иди сюда. Иди-иди, не бойся.
Рихтер послушно присел рядом с чародейкой, и его тут же ощутимо щелкнули по носу.
— Ой! — Маг потер пострадавшую часть тела и уточнил: — Это все?
— Насколько я помню, пощечину ты от меня уже получил. По мне, так этого достаточно. Да и не пристало ученице бить своего мастера. Только… Ты только не целуй меня больше, хорошо?
Кивнул. А что ему оставалось?
Они оба долго еще не могли заснуть, и все же Софи задремала раньше него. Спала беспокойно, протяжно вздыхая и что-то бормоча во сне, ворочаясь и пытаясь принять удобную позу. Иногда вставала, с неохотой вылезая из-под теплого одеяла. Тогда Рихтер делал вид, что спит, не обращая
