сын.
Пусть он не артефактор и не слишком похож на меня. Самое главное, чтобы рос здоровым и счастливым… Радбаудом? Нет, Мартин прав. Звучит ужасно.
В дверь постучали. Фрау Логер выглянула и вскоре вернулась обратно.
— Там ваш муж. Один из них, — ехидно сказала она. — Тот, что в очках.
Я покраснела, выдавив смущенную улыбку. Но вскоре эта улыбка угасла.
Рихтер не выглядел отдохнувшим. Скорее мрачным, подавленным и угрюмым. Скулу украшал свежий синяк, нижняя губа была разбита. Мы с медсестрой ахнули.
— Подрались?
— Я проучил этого му… Да, подрались, — поймав мой взгляд, поспешно исправился алхимик, нервно поправив затемненные очки.
— Повод хотя бы достойный? Хотя о чем я!
Малыш захныкал, и стало не до Рихтера. К тому времени, когда удалось успокоить ребенка, прошел и мой собственный гнев. Медсестра вышла, и можно было разговаривать свободно.
— И кто первый начал размахивать кулаками?
— Я. Но у меня была на это причина. Мартин решил, что… Черт! Не хочу сейчас об этом говорить. Дай лучше на малявку посмотреть. Все же не чужой мне.
— Не тяните свои руки, мастер, — зашипела я. — Он только заснул.
Рихтер, не обращая внимания на мое недовольство, уселся рядом и с любопытством уставился на ребенка.
— А он уже получше выглядит, чем в первый день, — довольно заявил маг, будто это была его заслуга. Малыш причмокнул во сне губами, и Рихтер ухмыльнулся: — Вылитый Генрих.
— Кто такой Генрих?
— О, это один замечательный человек, которому я многим обязан, — шепотом заговорил Корбин, но внезапно прервался. Он медленно поднялся, напряженно уставившись на дверь. — Пожалуй, мне пора идти.
Повелитель стихий вышел, тихо прикрыв за собой створку, но я успела увидеть в просвете высокую фигуру в военной форме. Дыхание внезапно перехватило от страха. Не за себя, за Рихтера. Не будь у меня малыша на руках, я бы выскочила за ним, но все, что мне оставалось, это прижимать к себе сына.
Или нет?.. Меня не оставляли одну ни на минуту, поэтому в палату тут же вернулась фрау Логер. Медсестра старательно делала вид, будто все в порядке. Только вот глаз на меня не поднимала.
— Что случилось?
— О, вы о господине Рихтере? Он немного вспылил, но ведь все уладилось, верно?
— Нет, я про то, что сейчас. Я слышала какие-то голоса.
— Это просто охрана господина Шефнера. Сейчас в стране небезопасно, вы же знаете.
Слова медсестры ничуть меня не успокоили. Я подозвала к себе женщину и аккуратно передала ей на руки сына.
— Подержите. Я сейчас.
— Но, фрау, вам нельзя вставать. Вы слишком слабы!
Я опустила ноги на пол, поспешно надела тапочки и проковыляла к выходу. Каждая клеточка тела болела и ныла, особенно низ живота, но по сравнению с тем, что мне уже пришлось пережить, это были пустяки.
— У вас может открыться кровотечение!
— Тогда хорошо, что я в больнице.
К счастью, в коридоре, окрашенном белой краской, никого не было. Необычайное везенье. Передвигаясь практически по стеночке, вышла к дежурному посту медсестры. И там меня наконец заметили. Но было уже поздно. Я добралась до окна, выходящего прямо к крыльцу, и успела заметить, как уводят Рихтера. Со скованными за спиной руками и в окружении боевых магов. И за всем этим наблюдал Мартин.
Он арестовал его. Арестовал человека, который спас мне жизнь. Будто почувствовав на себе взгляд, Мартин посмотрел в открытое окно. Лицо его, украшенное кровоподтеками и синяками, было бесстрастно и холодно. Ровно до того момента, как он увидел меня. Маска безразличия треснула, обнажив сомнение и тревогу. Хотелось бы верить, что ему и правда было не все равно. Хотя бы относительно меня.
Кто-то попытался схватить мой локоть, но я зло вырвалась.
— Не смей, — приказала, как выяснилось, Вальтеру Аркету.
Не знаю, что было написано на моем лице, но он позволил мне пройти мимо, не сделав попытки остановить. Перед глазами все плыло — от слез ли, от слабости ли, но до палаты я добралась сама. И растерянно застыла посреди комнаты. Медсестры с моим сыном не было.
