— Значит, ты спас меня, — прошептала я.
Он услышал. Или прочел у меня в голове. Лицо его болезненно скривилось.
— Нет. Я едва не убил тебя, так как самоуверенно думал, что смогу разобраться с последствиями, если Тренк попробует отомстить, выпустив лихорадку на волю. И это частично правда. Несколько людей в поезде, Джис и Берт заболели тоже. Но я уже знал, как их вылечить. Они провалялись в постели не больше суток с легким насморком и кашлем. И само проклятие было отменено почти сразу, до того, как болезнь успела неконтролируемо распространиться. Чтобы накрыть контрпроклятием весь Грейдор, пришлось подключить несколько десятков целителей, но у них все получилось. Вот только ты могла и не выжить. Тебя, в отличие от остальных, заразили напрямую. Семена слишком быстро прижились в легких, и лекарство оказалось практически бесполезным. Даже когда зараза перестала распространяться, когда семена были уничтожены, ты не приходила в себя. Организм не справлялся. Если бы не сила роанских жемчужин, если бы не связь с Корбином… Кто знает, каким бы был результат…
Странно было видеть Мартина таким. Подавленным, преисполненным сожаления. Сомневающимся. Только однажды он показывал себя слабым — когда погиб Петер. Но тогда мы были вместе, могли поддержать друг друга. Сейчас мое сочувствие, пусть и искреннее, показалось бы ему фальшивым. Мы слишком отдалились друг от друга. И все же я сделала жест рукой, побуждая Мартина склониться. Положив ладони на каменные плечи и потянувшись к нему, поцеловала в колючую щеку.
— И все равно спасибо. За то, что был рядом.
Болезненно жадно Мартин прильнул к моим губам, сухим и шершавым, и тут же отстранился, оставив в растерянности.
— Помнишь, как я злился, когда возвращался домой, а тебя там не было? Или ты пропадала в мастерской. Но тогда, по крайней мере, я понимал, что ты скоро придешь. Уставшая или взбудораженная, довольная собой или разочарованная. И станешь рассказывать об учениках, о безделушках, которые хочешь купить, о чарах и артефактах. Было немного обидно, что в этой части твоей жизни нет меня, но… ты всегда возвращалась. И была рядом, когда я нуждался в твоей поддержке. Почему ты качаешь головой? Не веришь? Но это так… Ты была единственной, кто искренне мне радовался. Теперь нет и этого. Если ты вернешься… то не ради меня, да?
Я беспомощно пожала плечами. Закон был на стороне Мартина — пожелай он, мне и видеться с ребенком не дадут. Мы оба это понимали. Поэтому было милосердно с его стороны не вести себя как победитель, щадя мое самолюбие. Делать вид, что выбор существует. Или… он на самом деле верил, что я захочу вернуться добровольно.
Смешно, но я скучала по мужу, хотела быть с ним. Только вот счастья впереди не видела. И обид забыть не могла, как бы ни хотелось порой попросить Мартина стереть все плохое и оставить лишь хорошие воспоминания. О вечерних беседах в гостиной и торопливых утренних поцелуях. Тайных переглядываниях во время официальных встреч и уединенности за закрытыми дверями. Где только мы вдвоем и ничто больше не имеет значения…
Этого больше не будет. Мне нужно было принять это, смириться. И Мартину тоже. И не требовать от меня невозможного — делать вид, что все может быть как прежде.
— Поговорим позже. Обещаю… — Мартин тут же поправился: — Постараюсь выслушать тебя, учесть все пожелания и попытаться пойти навстречу. Насколько смогу.
Не очень вдохновляюще, но зато честно.
Когда до выписки оставался день, меня навестил еще один гость. К обеду персонал резко засуетился и забегал. Хотели зачем-то выкинуть орхидеи, принесенные мужем, и поставить свежесрезанные розы из больничного сада. И только когда я шикнула на них, оставили в покое.
Котовский выглядел прекрасно в образе императора — признанного и любимого властителя Грейдора. Но не единоличного. Хотя не думаю, что роанца это сильно смущало. Усевшись, он закинул ногу на ногу и обаятельно улыбнулся.
— София, у меня есть прекрасное, просто замечательное предложение для вас.
— Даже не сомневаюсь, ваше императорское величество, — хрипло ответила я.
На мне впервые за долгое время был не больничный халат, а премиленькое платье с белоснежными кружевами на груди, пышными оборками на рукавах и укороченным подолом, доходившим до середины икр. Довольно спорная, почти скандальная тенденция в моде, но по крайней мере об ужасных турнюрах забыли. К тому же мне сделали прическу, собрав на затылке отросшие волосы и украсив их атласной лентой. Разве что не нарумянили и не напудрили.
Правда, скепсис, написанный на лице, никакой косметикой не спрячешь.
— Вот за что люблю вас, так это за прямодушие, — хмыкнул император. — Тогда я тоже не буду тратить ваше время и перейду сразу к делу. Мне все еще нужен придворный артефактор. И вы, София, единственный достойный претендент. Мы замечательно ладим, вы знаете все о моих проблемах, а я… готов оказывать вам поддержку. Почти любую. В разумных пределах, конечно же.
— Например? — помедлив, спросила я.
— Кажется, у вас были напряженные отношения с супругом. Должность придворной чародейки позволит вам сохранить независимость. Не видимость ее, а действительно делать то, что вам хочется. Жить при дворе, иметь полную свободу выражения. Жить без оглядки на Шефнера.
— Но?..
