Дед Матвей посмотрел на меня и спросил:
– Что-то задумал?
– Да. Готовиться будем. К монгольскому вторжению.
Вечер уж вступил в свои права, а в лесу темнеет быстро. Кубин, Садов и я шли впереди, показывая всем дорогу.
– Стой! – окликнули громко из густого орешника. – Кто там идет?
Кубин выругался и ответил:
– Бояре идут. Чего орешь на весь лес, олух?
От куста отделилась тень и приблизилась к нам. Молодец парень – зашел сбоку, чтоб оказаться не на линии возможной стрельбы. Отрок оглядел нас внимательно, узнал и сказал кустам:
– Свои.
Потом повернулся к нам:
– Как же не кричать, боярин? А кабы ворог шел? Своим криком я другие тихие дозоры упредил.
– Во как!
Я похлопал парня по плечу:
– Ну, что ж, ты правильно сделал. Молодец!
Кубин еле заметно кивнул, признавая. Я махнул рукой назад:
– Там за нами люди идут. Это наши.
Парень кивнул и скрылся в кустах. Там зашуршали и зашептались. Через пару минут вышли к кострам. Навстречу поднялся Михаил Варнавин. Он открыл было рот, но, споткнувшись на слове, стал смотреть нам за спину. Вслед за нами из леса выходили уцелевшие ратники. Дед Матвей сказал Садову:
– Тимофей Дмитрич, будь добр, сочти людей и добро.
Садов кивнул.
– И увечных, какие есть, – добавил я.
Садов опять кивнул и ушел. Сели к костру.
– Люду у нас мало, – смотря на огонь, проговорил Михаил Варнавин. – Тяжкий день намедни был, а завтрашний еще тяжелее будет.
Да, он прав. Похоронить столько народу будет трудно. А лопат у нас нет. Мечами да саблями копать? Вздохнул. Из темноты появился Демьян и Николай Варнавин.
– Тихие дозоры проверяли. Спокойно все.
– Хорошо. А сколько дозоров разослано и есть ли вести от них?
Николай, чуть подумав, ответил:
– На запад и восход дозоры прошли почитай до обеих рек, Кержени и Ветлы. Разорено все. Но люд в лесах весь укрыться успел. С севера вестей пока нет. Ну, им до Верш идти еще. А с полудня как сгинули. Я мыслю, не поганым ли попались?
– Будем молиться, что нет.
Опять уставились на огонь. Кубин крякнул и отошел, но тут же вернулся с большим котелком и водрузил его над огнем.
– Хоть заварим чего.
Есть не хотелось, но попить отвара не помешало бы, только где его взять? К костру подошел Садов, с ним пришел Иван Бравый. Они сели к костру. Я молча посмотрел на Садова. Он вздохнул и начал доклад:
– Людей шесть десятков, из них увечены половина. Сильно язвленных дюжина, и до утра доживет, мыслю, два-три. В сечу может идти только три десятка. Вот такие пироги.
Заговорил Бравый:
– Оружие мы сохранили, луки есть у каждого, но стрел мало. И это не все. Лошадей на всех только десяток. Как стрелами лить стали, так коней побили, а иных угнали.
– М-да, бояре, незадача. Лошадей-то найдем, вот людей… Завтра нам предстоит похоронить много народу. Не представляю, как сие сделать? Четыре десятка сотен могил!
Кубин поправил:
– Три. Ополчения нет. Ушло, наверное.
– Куда? Думаю, что их тоже посекли. Только не здесь. Так какие будут предложения?
Все подавленно молчали. Никто не представлял – как одновременно хоронить и не попасть под возможный удар врага. А то, что поганые могут вернуться – никто не сомневался. Из способных работать физически имелось сорок человек. Остальные – раненые и те, кто ушли в дозор.
