– Аким, подь сюды! Холоп это мой, – пояснил он мне. Подошедшему Акиму он сказал:
– Посиди тут и помолись за него. Потом к нам подойдешь.
Следующий раненый был с аналогичным ранением. На него потратил вторую часть ампулы. Пустую стекляшку кинул в костер. Похоже, у этого костра лежали самые легкораненые. С ними мы управились быстро. Подошедший Кубин и Аким помогли. У другого костра пришлось потрудиться. Пришлось вернуться к своему костру за иглой и нитками. Необходимо зашивать рану.
Помог двенадцати ратникам. Думаю, антибиотик на предков должен действовать убойно даже в малых дозах. Шанс, что они выживут, большой, хоть и промывали раны простым еловым отваром. А кетгут кончился, его сэкономить не вышло. Теперь придется использовать простые нитки.
У соседнего костра раздались крики, стон и ругань. Посмотрели туда.
– Что там? Аким, глянь.
Холоп быстро вернулся:
– Дык, это Рябов, Тюти-кузнеца брат. Не дает стрелу достать, как не пытались.
– Постой, Аким. А сколько братьев Рябовых?
– Дык, трое. Ефрем, Еремей и Егор.
– Это Егор?
– Ну, дык, да.
Переждал приступ головокружения и слабости, поднялся и подошел к Рябову. Стрела торчала из-под ключицы.
– Ты чего не даешься, – спросил я Егора, – али со стрелой удобнее?
Рябов отодвинулся и побледнел.
– Жуть как больно, боярин. Я каленое железо в руку брал. Так не так болело. Не дам стрелу доставать. Пусть помру, но не дам.
Я вздохнул. Придется на него последнюю ампулу тратить.
– Слушай, Егор. Я могу достать стрелу так, что ничего и не почуешь. Ты только не дергайся, хорошо?
Рябов еще отодвинулся и замотал головой:
– Н-не выдюжу я.
– Поверь мне, больно не будет, – принялся убеждать его я. – Будь настоящим воем. Ты ведь муж, а не баба, чтоб боли бояться. Что братья скажут, когда узнают? А отец и мать?
– Старший брат у меня за отца, – насупился Рябов. – Мать померла давно, а отец на брани погиб. И Еремей… вот.
Значит, я не ошибся. Тот ратник был братом кузнецу Тюте. Поднялся и отошел к Кубину. Взял два шприца. Один наполнил новокаином, второй антибиотиком.
– Нечего его уговаривать, – тихо прошептал деду Матвею, Бравому и Акиму, – только время теряем. Я его отвлеку, а вы хватайте за руки и держите. Сделаю укол, потом достанем стрелу.
Опять присел к Рябову.
– Слушай, Егор. Вот с помощью этой штуки я сделаю так, чтоб тебе не было больно.
Вот упрямый! И чего с ним цацкаться? Я кивнул Кубину, Бравому и Акиму. Они схватили и прижали Рябова к земле. Егор заревел как медведь. А силенок-то у него ай-яй! Не теряя времени, вогнал шприц возле раны и выдавил половину жидкости. Отскочил вовремя. Почти одновременно отлетели дед Матвей, Бравый. Аким получил удар в челюсть и отлетел чуть ли не в костер.
– Уф, ну и силища!
Внезапно на меня навалилась дикая усталость. Как будто укол сделали мне. Взял флягу и напился воды. Чего это я? Спать пока нельзя. Так, по-моему, обезболивающее начало действовать.
– Ну что, Егор? Болит?
Тот удивленно пробормотал, трогая торчащий обломок:
– Нет, не больно. А как это?
– Лекарство, – устало ответил я. – Так как, дашь стрелу-то вынуть?
– Я сам.
Ну, сам так сам.
– Тогда вынимай. Только погоди, приложить чего приготовим.
Кивнул Акиму, уже держащему сухой мох. Рябов выдернул стрелу и, глянув на наконечник, обмяк. М-да, воин. От вида крови в обморок падать. Ну и ладно, нам лучше. Быстро сделал еще один укол антибиотика.
– …избави нас от лукаваго. Ибо твое есть царство и сила, и слава во веки. Аминь.
