Демьяна:
– Да не держи ты его, как ветку дубовую! Это не прут, а боевой лук. Теперь клади стрелу и смотри на мишень. Видишь ее? Тогда стреляй…
С площадки, где под надзором боярина Бравого отроки в деревянных доспехах проводили парные схватки, гремело частым перестуком. А на полосе препятствий скакали, ползли и прыгали новики, подбадриваемые Валлахом. Этот ратник так и не принес мне клятву верности, но пожелал стать наставником у молодежи. Пусть занимается, под нашим приглядом.
На самой ближней площадке отроки охотно валяли друг друга на подстилку из соломы. Мы остановились в воротах и стали наблюдать за процессом. Что интересно – отроки пытались воспроизвести тот прием, что я провел против Куты, отбирая его меч. Игнат, небольшого роста мужичок, с обманчивой медлительностью пояснял отрокам – как именно отобрать оружие.
Мешать не стали и по-тихому ушли, но, видимо, нас заметил Демьян. Он нас нагнал около башни.
– Владимир Иванович, я с вами поеду.
– А кто отроков учить стрельбе будет?
– Там Илья Макарович приглядит.
У ворот к нам присоединились два десятка ратников с боярином Садовым. Теперь без сопровождения меня никуда не отпускали. Невместно князю одному, и все тут!
Медные печи были построены на самом берегу Ветлуги. Но сначала мы завернули в кузнечную слободу. Впрочем, слобода была лишь номинальной – всего лишь дюжина кузниц. И все они сейчас трудились в основном над моими заказами. Но пока нам нужен был Ефрем Рябов. Мы застали Тютю за шлифовкой зерцала на брони, которая висела на деревянной подставке. Невольно залюбовались доспехом. Что говорить, красив! Рябов, не заметив гостей, отошел, критично посмотрел на свое творение и вновь принялся тереть металл, доводя его до зеркального состояния.
– Хороша! – восхитился дед Матвей. Остальные ратники согласно загудели. Все знали, что каждый ратник в моей дружине получит подобную. Над этим заказом и трудились почти все кузнецы.
– Да, – кивнул я, – думаю, великому князю она тоже понравится.
– Здрав будь, Владимир Иванович, – поклонился кузнец.
– И ты не болей, – ответил я. – Как дела, Ефрем?
– С Божьей помощью, княже, – вновь поклонился Рябов. – Эта бронь почти готова. Осталось только позолотить.
– Я пока не за ней. Крючья и прочее сделал?
– Сделал, княже, сейчас…
Пока Тютя ходил за заказом, я осмотрел его рабочее место. У каждого кузнеца полно всякого железного лома. У навеса я заметил помятый котелок, очевидно, приготовленный к починке. Мысль сразу оформилась в хорошую идею: помимо обычных фугасов можно и мины направленного действия заиметь, а чтобы мина взорвалась в нужное время – сделать кремневый воспламенитель. Думаю, с этим Тютя тоже справится, особенно когда хорошенько растолковать – что за штуковина.
Рябов вынес из-под навеса метровый крюк, насаженный на длинную деревянную рукоятку, и три коловорота.
– Вот, княже.
Я осмотрел заказ и остался доволен. Коловороты, конечно, не ахти, и, возможно, бронзу сверлить будут плохо, но не мне же их крутить придется. Все передал Демьяну.
– А что это? – спросил он, рассматривая инструмент.
– Потерпи и увидишь. Ефрем, вон тот котелок – чей-то заказ?
– Нет, княже, мой он, хотел починить, но не до него пока.
– Отдай его мне.
Рябов без вопросов снял котелок с крючка и передал Демьяну.
– Поехали!
Мы выехали на речной берег, где рядом с большим сараем стояла целая дюжина медных печей. У крайней суетились несколько человек. Получилось ли? От нетерпения пустил коня в рысь…
Первым на глаза попался лафет. Что говорить, хорошо заказ исполнили, даже не зная – что именно делают. Вот как получилось то, что на этот лафет мы положим?
Вся артиллерия началась с обсуждения калибра пушки. Основные заряды – картечь, а для нее – чем больше диаметр ствола, тем лучше. Но тогда орудие выходило просто неподъемным, и металла для него, соответственно, требовалось больше. Учитывая имеющийся запас меди и олова, пришли к единому мнению, что стомиллиметровый калибр с длиною орудия в два метра – самое то. Тогда по расчетам у нас хватало меди на десяток стволов, с небольшим запасом.
Для начала из ствола липы изготовили макет пушки. Триста миллиметров диаметра в казенной части к срезу ствола сужались до двухсот. Посередине
