макета просверлили стомиллиметровые отверстия, в которые сразу вставили цапфы. Таковых макетов сделали десяток.
Форм для литья сделали тоже десять. Они представляли собой опалубку из двух половинок с круглым стомиллиметровым отверстием. В одну половину ящика заливался глиняный раствор, затем укладывался макет, выравнивался, потом укладывалась промасленная ткань, которую обрезали по форме орудия, следом ставилась вторая часть ящика и полностью заливалась раствором. Формы сушились пару недель, после чего половинки аккуратно разделяли, вынимали макет и вновь соединяли. Форма для отливки была готова.
Канал ствола предполагалось формировать во время заливки металла. Для этого изготовили прутки, на которые намотали веревку, а затем обмазали глиной, потом, вращая пруток, аккуратно срезали излишки глины, доведя толщину примерно до ста миллиметров. Форма для литья устанавливалась вертикально, внутрь вставлялся глиняный стержень, формирующий ствол, и закреплялся жестко.
Когда мы подъехали к крайней печи, мастер уже разбил форму. Орудие лежало на земле и сверкало на солнце, а подмастерье под окрики литейщика длинным прутком выковыривал из ствола остатки глины.
Дед Матвей слез с коня, присел у пушки и благоговейно погладил бронзу.
– Хороша!
– Хороша, – согласился я и тоже провел рукой по орудию.
Если канал ствола при отливке не повело, то на щербатость поверхности можно внимания не обращать. Главное, чтобы пушка испытание прошла!
– А ты что скажешь, Велислав?
Литейщик, дед под сто лет, но крепкий телом, лишь головою покачал:
– Еще никогда, княже, я не лил таких странных колоколов. Помяни мое слово, не будет петь сей колокол.
– Будет, Велислав, – невольно улыбнулся я, – будет, да так, что от ворогов клочки по улочкам полетят!
– Тебе виднее, княже, – не стал спорить дед.
Я заглянул в ствол – каверн и мелких выщерблин достаточно. Ясно, что не идеал, но лучше у нас никак не получится, а для картечи и такое сойдет.
– Вторуша, – сказал литейщик, – принеси-ка ту дубину, кою княже сделать повелел.
Подмастерье сбегал к сараю и принес трехметровую слегу, на одном конце которой имелся ершик из конского волоса. Второй конец был толст, но отструган под диаметр ствола. Эта «дубина» послужит банником. Я взял ее и вставил в ствол до упора. Посмотрел со всех сторон – вроде канал проходит аккурат по центральной оси орудия.
Теперь надо просверлить запальное отверстие. Сделал на слеге отметку ножом, вынул ее и приставил поверх. Царапнул на бронзе отметку.
– Вот тут потребно отверстие сверлить. Демьян, отдай инструмент.
Подмастерье взял один из коловоротов и принялся за сверление. Я немного понаблюдал за процессом, который грозился растянуться на несколько часов, и решил пока заняться другим нужным делом.
– Велислав, – сказал я старику литейщику, – как просверлите, грузите все на телеги и везите за овраг, что за мельницей. Тимофей Дмитриевич, останься присмотреть.
Садов кивнул, а мы поднялись в седла и поскакали к оврагу.
Пороховой форт, как мы его назвали, поставили в овраге, на маленьком ручье, силы которого вполне хватило, чтобы крутить мельничье колесо. Сам форт делился на две части: в одной жгли уголь и вываривали селитру, во второй, что располагалась ниже по ручью, производили конечный продукт. Но пока запасы ингредиентов только накапливались, на мельнице переделывали старый порох, гранулируя его заново. Готовый продукт складывали в отрытых землянках по десятку бочек в каждой.
Для начала посетили углежогов. Тут дела шли лучше всего – складские сараи стояли полнехоньки. Уголь жгли из ольхи, дуба и березы. Помедитировал на кучи наваленных березовых чурок длиной в сажень, затем окликнул одного из возниц, что брали уголь для кузниц и медеплавилен, и распорядился отвезти три десятка чурок на поле за оврагом. Потом направился к котлам с селитряным раствором. Махнул рукой мужикам, чтобы не отвлекались от работы, и заглянул в котел. Раствор пока не загустел – самое то! Нашел большой отрез сукна, который использовался как полотенце, оторвал несколько полос, затем прополоскал их в селитре и вывесил сушиться под навесом. Затем отправил Демьяна с наказом отвезти две бочки с порохом на поле, а одну, с пороховой пылью, доставить сюда. Подозвал двух работников, одного послал за камнями, второго к углежогам, чтобы нагрел смолы. Ему же вручил всю оставшуюся ткань и наказал – просмолить.
Все сопровождающие меня ратники уже привыкли к причудам своего князя и вопросов не задавали. Кубин с интересом ходил за мной и тоже сначала крепился, хотя было видно, как его распирает любопытство.
– Что ты задумал, Володя? – наконец не выдержал дед Матвей.
– Хочу МОНку сделать.
Брови Кубина вопросительно выгнулись, пришлось пояснять:
