– Да, слушаю.
– Вы бывали на Проклятой Топи после того случая…
– После того случая, когда вы со Спамом устроили там бой с воинами Хозяев?
– Да, я об этом…
– Ни разу. А зачем мне там бывать?
Монгол замялся, не зная, как сказать.
– Азат, тебе скоро полтинник. Так чё ты мнёшься, как маленькая девочка? Говори прямо.
– Ну, прямо – так прямо… – Монгол насупился. – Я тут подумал, откуда могли приехать люди на снегоходах? Не через лес же они ехали?
– Это те, про которых ты мне снаружи рассказывал?
– Да, эти… Получается, по просеке ехали. Тогда откуда? От Озера не могли. Выходит, только из одного места.
«Из задницы», – сказал бы Фрегат, присутствуй он в комнате, но этого подонка с нами не было, поэтому все молчали, слушая Хусаинова.
– Я думаю, они приехали с Проклятой Топи. Прямо через аномальные поля.
Монгол достал из-за пазухи сложенный вчетверо листок, развернул и принялся показывать Болотнику. Я подошел ближе и понял, что он демонстрирует лекарю карту с разведданными «рубежников».
– Вот тут, по просеке они проскочили.
– По аномалиям? – прищурился Болотник.
– Думаю, да. У них наверняка были на поясах артефакты, которые гасили аномалии. Мы со Спамом видели что-то подобное, когда пластались на Топи с людьми Хозяев. Был бы Спам в сознании, я бы у него спросил.
– Спросил бы, можно ли пройти по аномалиям? – Болотник внимательно разглядывал карту. – А я тебе отвечу за него – да, можно, правда, не так всё просто, как кажется.
– В связи с этим возникла идея, – Монгол облизнул пересохшие губы. – Я снял с убитых пояса. Теперь мы можем пройти на Проклятую Топь.
Он замолчал, ожидая реакции Болотника, но тот лишь спросил:
– Кто – «мы»? И зачем кому-то вообще соваться на Топь, если там обосновались люди Хозяев?
– Мы – это все мы. Вы, я, Жура, Спам, когда очухается, даже мой сын.
Мутант при этих словах затравленно съёжился.
– Монгол, – строго сказал Болотник, – ты со своим геройством сильно заигрался, как я погляжу. Спам едва не погиб, половина твоего отряда мертва. Ты хочешь добить оставшихся?
– Мы в шаге от того, чтобы уничтожить Хозяев и всю их кодлу!
– Кто пойдёт воевать с ними на Проклятую Топь? Я? Так ведь я старик, не способный уже держать оружие. Может, твой сын? Но он – мутант, причём дружелюбный. Хочешь, чтобы он убивал людей? А знаешь, что будет в этом случае? Он навсегда превратится в монстра. Ярость просто перекорёжит его сознание, и тебе придётся убить его. Сможешь это сделать?
Монгол молчал.
– Это уже не война за справедливость, как раньше, а болезнь, Монгол! Синдром героя. Так можно назвать твой случай. Ты ведь должен понимать, что на Топи наверняка много вооруженных людей, и они убьют каждого, кто приблизится, будь он с артефактной сборкой на поясе или без неё.
– Нам остался один последний шаг, – упрямо продолжал Хусаинов. – Я надену пояс и пойду через аномалии. Отсюда до Проклятой Топи – час ходу, не больше, если напрямую.
– И что ты будешь делать? Каков план?
– План – дойти и убить всех прихвостней Хозяев, а потом самих Хозяев.
Болотник с грустью посмотрел на него, потом сказал:
– Я останусь здесь, со Спамом. Ты можешь идти, но пойдёшь один, и это будет верная смерть. Готов?
Хусаинов коротко кивнул, молча прошагал через всю комнату, поднял с пола один из поясов, взял автомат.
– Я пойду с тобой, – собственный голос показался мне совсем детским и писклявым.
Монгол обернулся, скупо кивнул:
– Бери оружие, Жура. Я жду снаружи.
Болотник ничего не сказал, провожая нас. Одного безумного героя и мятущуюся душу, бывшего военсталкера, решившего, что помощь безумному герою – лучший способ искупить грехи.
Когда мы вышли из здания и двинулись по свежему снегу, в пургу, Болотник проверил пульс Спама, мирно спящего на плащ-палатке в углу комнаты, потом обратился к Батраку:
– А ты чего с ними не пошел? – и, не давая сталкеру ответить, отчеканил: – Ты ведь ради встречи со мной затеял весь этот балаган с псиоником? Верно,
