Я лишь отрицательно покачал головой.
– Так и знал. Ты не убийца!
– Я – нет, – мой голос сделался холодным и отчуждённым. – Тебя убьёт Зона. Как там говорили твои сектанты «Ветра»? Зона – это химера?
Мутант появился между мной и Ивановым неожиданно, словно материализовался из воздуха. Большая, мощная кошка с лоснящейся чёрной шерстью и перекатывающимися буграми мышц. Самый опасный мутант Зоны, орудие смерти…
Глаза Иванова сузились. Он перекатился в сторону, выхватил нож и приготовился к атаке, но химера не спешила.
– Давай! – крикнул сталкер. – Я порежу твою зверюгу!
Мы с мутантом стояли, глядя на униженного и испуганного предателя. Только сейчас я понял, какие мы с ним разные…
Не дожидаясь, пока мутант и человек сцепятся, я поднял автомат, перевёл на одиночные и выстрелил.
Череп Иванова разлетелся на части, словно брошенный оземь спелый арбуз.
Химеру окатило кровью. Мутант рыкнул, повернулся в мою сторону, но, вопреки опасениям, не напал. Мне думалось, что химера тут же бросится на меня или кинется глодать обезглавленного человека, но мутант лишь фыркнул и отошел, чтобы не запачкаться в крови покойника.
– Тебе тоже кажется, что он был насквозь гнилой? – дрогнувшим голосом выдал я неуместную шутку и с опаской поглядел на химеру.
Мутант, не мигая, смотрел на меня своими серыми глазами. И в этих глазах я увидел что-то до боли знакомое.
Не знаю, верите ли вы в переселение душ, но я словно во второй раз взглянул в глаза старому другу – погибшему по моей вине профессору Шилову. Невыразимая тоска сменилась в этом взгляде облегчением, и я вдруг разрыдался, опустившись перед химерой на колени.
Зверюга медленно подошла ко мне, нависла, дыша смрадом и смертью из разверстой пасти, а потом вдруг провела шершавым языком по моей непокрытой голове, как делает мать-кошка, успокаивая шумного котёнка.
Я плакал, а перед моими глазами проносились последние годы жизни, перетянутые колючей проволокой судьбы. Но этот рассвет я встречал не так, как прежние, потому что это был первый рассвет новой надежды, которая рождалась в этот момент.
Всходило солнце, алое, как кровь, которой сегодня обагрилась земля. Первые робкие лучи скользили по остовам машин и мрачным коробам зданий, подтаивал снег.
Я вытер лицо руками, подошел к обрыву и долго вглядывался в блестящую на солнце речную гладь.
Вот, значит, для чего Зона выбрала меня. Вот, значит, для чего вернула к жизни. Чтобы показать, что никто из сгинувших сталкеров не умирает, а продолжает жить в каждой клеточке огромной Зоны, в каждом животном и каждом растении, что умирая, сталкеры становятся частью единого целого. А Шилов был сталкером! Более честным и верным долгу, чем я.
Кто-то говорит, что Зона – это раковая опухоль нашего мира. Возможно. Ведь только когда появляется болезнь, мы задумываемся о своём здоровье.
Так и до появления Зоны мир, раздираемый войной, не замечал проблем.
Зона сплотила всех, объединила в одно целое.
И всё же я склоняюсь к тому, что зона вовсе не болезнь, а скорее напоминание нам, людям, что именно человек – опаснейшее и наиболее страшное существо на планете.
Зона позволила мне пройти этот путь, чтобы однажды я вернул всё на круги своя, ведь всё когда-нибудь возвращается на свои места.
Когда к обрыву выбежал Монгол, я даже не успел крикнуть, предупредить его о мутанте. Но он, похоже, ничуть не удивился. Прошел мимо притихшей, лежащей на снегу зверюги, проводившей татарина безразличным взглядом, и обнял меня.
– Жура! Как же я рад, что ты выжил.
Он обернулся к химере, улыбнулся:
– Познакомился с Барсиком?
Я нервно хохотнул:
– Это ты про мутанта?
Хусаинов кивнул:
– Если бы не он, нас с тобой убили бы тут.
Я безвольно опустился на притоптанный снег, закрыл лицо ладонями. Монгол присел на корточки рядом:
– Ты чего, старик?
– Я думал, эта зверюга меня растерзает.
– Да нет, не бойся. Барсик добрый. Я его год назад подобрал по ту сторону Рубежа. Маленького, напуганного, голодного. Взял себе, выкормил. А потом, по осени, привёл к Болотнику, чтобы Барсик ему дом охранял. Вместо собаки. Помнишь, у него был псевдопёс, Скунс? Пса ещё люди Иванова убили…
Я кивнул. Нервный тремор постепенно отпускал.
– Так вот, – продолжил Хусаинов, – Барсик, видать, за Болотником и Ромкой увязался и сюда пришел…