Я отнял руку. Я отдал ей всю ликру, что была у меня, теперь моей механике осталось пара часов до коллапса, начала некроза и смерти. Итак, всё было по графику.
Дверь в гондолу оказалась блокирована стеной дома, я взвалил на плечи Река, и недолго думая высадил им стекла мостика.
? Мастер Кай! ? одёрнула меня Вай-Вай, выбираясь на дрожащих ногах.
? А что? ? весело переспросил я, ? у него же голова ранена, а не задница. Задница ? вполне работоспособна!
Мы спустились на землю. Над нами была замечательная заря ? рисуй что хочешь. Город ещё только просыпался. Я с Реком на плечах нёсся во весь опор наперерез дребезжащему на повороте трамваю, рогатому двумя паровыми тубами. Тот затормозил, чтобы нас не задавить, я взобрался в него и сразу стал угрожать кондуктору с водителем незаряженным огнестрельным оружием.
Трамвай повёз нас в больницу. Я, окончательно обнаглев в своих преступных деяниях, попросил себе час форы, благо пока мы ехали, благо успел изложить кондуктору (даме, пост среднего возраста, которую, по всей видимости, нашли в пустошах и воспитали любовные романы) все тонкости своей жизненной ситуации. Две юные пассажирки, которых подобные книги только начали уродовать, смотрели на нас с Реком, и дружно вздыхали в нужных местах. Одним словом, судя по дальнейшим событиям, единственный вменяемый в этом трамвае механоид (собственно его оператор) права голоса уже не имел, и стражей порядка по мою душу вызвали и действительно не сразу.
Я вбежал в вестибюль больницы, сгрузил Река в первой попавшейся смотровой, крикнув, что деньги на лечение ? у того в кармане и спросив куда дальше ? ухнул на шестой этаж, в неонтологию.
И там была Сайрика. Увидев меня, она встала, как завороженная, а я затормозил. Видок у меня был что надо: вся рожа в крови, одежда опалена местами, а кое-где с разводами от растаявшего снега, от меня пахло водкой, дымом и множеством парфюмерных ароматов. И вот стоя в таком виде, я вдруг понял, что не успел, но в следующую секунду Сайрика бросилась в какую-то дверь, стала кого-то звать и ко мне выбежали два врача, объясняя на ходу, что от меня потребуется, как и почему, а я только кивал, и смотрел на неё, на милую, милую мою Сайрику.
– … две операции, и вы больше не сможете менять ипостась…
Тут я очнулся:
? Что?
? Без оалапорациальной мембраны вы не сможете дышать, если обернётесь лисом. Это неизбежно.
? Но почему? Случайте, я сам механик… ? начал было спорить я, но по взгляду врача быстро понял, сколько у него было таких «саммехаников», и сколько от них было никому не нужных проблем. Так. Знать, остаётся только двигаться дальше.
То есть, я больше не смогу летать ? Лёгкой больше нет, она не протянет на моей ликре, она умирает, а я не попрощался с ней. И города моей последней надежды нет тоже ? я больше никогда не поднимусь в небо за счёт удивительных магнитных линий Угольных Спиралей. Всё кончено. Я бросил Дивена, я… а где кстати Вай-Вай? Неважно…
? Ладно, ? я кивнул, пытаясь отдышаться, но перед глазами уже всё основательно плыло, ? Я согласен. Если потеряю сознание раньше, чем придёт нотариус ? это я всё говорил, смотря Сайрике в глаза, я больше ни на что в мире уже смотреть не мог. Я был счастлив, ? то передайте ему такие слова…
И я рассказал обо всём, что сделал, сказал, что беру всю вину на себя ? пусть не смеют тронуть Дивена, что всё признаю, во всём виновен, пойду в тюрьму, лишь бы не трогали никого из моих ? это я всё придумал, и я всё сделал, а они просто любили меня. Они не виноваты в этом ? так Сотворитель сделал, да, я ? религиозен. Я дурак.
Конец монолога нотариус, пришедший удостоверить моё согласие на операцию, уже слышал, так что больше задерживаться было не нужно, и я пошел куда мне указали, но перед самой дверью услышал, как шаг ко мне сделала Сайрика ? я просто сердцем слышал, как она сделала этот шаг.
Я обернулся. Она еле держалась на ногах, живот ещё не опал, лицо у неё было бледным, механика пальцев почти черной, и круги под глазами ? совсем страшные. Она не спала всё это время ? это сразу понятно, и не уходила от этой двери, вот с этой лавочки. Она ждала меня, а я летал. Я обернулся к ней.
? Кай.
? Да, да, Сайрика, что, любимая моя?
? Кай, у тебя ещё будут дети, ? обронила она, как в омут прыгнула, ? не уродуй себя ради того, кого даже не видел.
? Так ты… я…, ? я бросился к ней и стал целовать в бледные холодные щёки понимая, что это уже в последний раз, ? так ты думала, что я не люблю тебя? ? она не ответила, только со страшной мольбой в уставших глазах на меня смотрела, и я понял, что это правда, ? ты дура.
Я вошел во врачебную комнату, и начал раздеваться, как сказал врач. Вошли ещё какие-то механоиды, все в белом, лица закрыты, я кинул одежду в дальний угол и лёг на холодный стол. Меня стали проверять, подключили тонометр к ликровой вене, я страшно заорал, нецензурно объясняя, что у меня внутри нету ликры.
Ко мне подключили какой-то аппарат, перед глазами забегали разноцветные точки, по одним трубкам в меня побежала жидкость в кровяные вены через иглы под кожу, через другие начала прокачиваться остаточная ликра и постепенно обогащаться.
