– Прошла огонь и воду. Хочет медные трубы. Изнасилование самое большее что ей может угрожать.
– Считаешь ерунда?
– Для порноактрисы? Она сама туда сунулась. Остынь. Насколько я ее понял, такая в обиду себя не даст. И мозги у нее есть. Ну?
– Ладно, работаем в том же режиме.
– Звони, если что.
Далакян откинулся на спинку кресла, достал сигареты, прикурил, прикрыл глаза.
Пошел снег, он медленно кружился и падал на капот автомобиля. Из ворот сияющего многочисленными огнями особняка выехала машина и быстро направилась в сторону Далакана. Артур напрягся, редкий гость покидал праздник в такое время, кроме Звягинцева да еще пары торопящихся по срочным делам. В пролетающем мимо 'Пежо' Далакян разглядел Тину и Англичанина, хоть и видел его только на фото. Ого!
Похищение? Кто кого похитил? Верно сказал Дурбин, медные трубы, скорее всего Тина Гранд похитила Ноева сыночка!
Побег Георгия и Тины обнаружился не сразу, сначала Айвазян велел разыскать сына по какому-то пустяку, вроде танца с дочерью банкира, возлагая надежды на многообещающее сотрудничество, но гонец вернулся с неутешительной вестью: отбыл на собственном автомобиле, в сопровождении дамы. Вот, оболтус, ослушался отца!
Молод еще, горяч, и что за девицу он умыкнул с праздника? Благо бы какую-нибудь толковую, да какая толковая рванет с мальчишкой, оторвавшись от родительского фрака!
Помнил Арташез Айвазян, на какие безумства сам был способен ради прекрасных женских глаз и ласковых ручек. Когда Гоги родился, Айвазяну было почти сорок, а Ларисе двадцать два. Жена его, упокой господи ее душу, ревнивая была. Женился на ней – на русской – Айвазян по большой любви и обстоятельствам. Недолгим было счастье, Лариса умерла, Гоги только четырнадцать исполнилось, намаялся с мальчишкой Айвазян, несмотря на нянек и мамок, и после школы немедля отправил его в Лондон, продолжать учебу дальше. Редко наезжал в гости сыночек, быстро привык к чужеземному укладу, да и на родине ничего хорошего в эти годы не было.
А сейчас каков, орел, да и только. Вот невесту ему хорошую подберем, а жить, так пусть хоть в Англии живут, главное, чтобы в любви, да внуков нарожали.
Та еще была заварушка, когда Бернсы начали искать Тину Гранд! Роман Израилевич аж позеленел весь от злости, стоило Давиду заикнуться, что она уехала домой, не сказав об этом продюсеру. Сама напросилась к Айвазяну, а теперь, видите ли, не годно ей стало!
– Кто такси вызывал?
– Ее отвез Георгий, охрана видела, как они выезжали, – сказал Давид, сознавая, что врать уже не имеет смысла.
– Ну, курва, то-то она перед ним все задницей крутила!
Давид с Романом Израилевичем доставили расстроенную Розу Исааковну домой, и направились целовать замочную скважину Тинкиной квартиры. А все потому, что беглянки дома не оказалось, и куда она направилась, предположить было трудно. Ну, да ладно, завтра все выяснится, никуда эта дешевка не денется! Не знал еще Роман Израилевич, чем обернется для всех эта Тинкина затея.
– О, Джорджи, – Лиз наклонилась к нему, касаясь лица кончиками своих волос.
Ему стало щекотно, но убрать помеху он не смог, почему-то не двигались руки.
Наверное, накурились травки, Лиз любила заниматься сексом, после пары джойнтов.
Георгий открыл глаза, чтобы попросить Лиз перестать щекотать его, но увидел перед собой кошачью морду, которая принюхивалась к нему, касаясь пушистыми усами щеки. Шикнув на кота, Георгий осмотрелся. Интересно. По всей видимости, Лиз ему приснилась, так как увиденное мало походило на что-либо британское: печка-голландка, стены, обшитые деревянными планками, скрипучая кровать с панцирной сеткой, допотопный светильник на потолочных балках. Сам Георгий был связан и накрыт теплым пледом.
Ничего себе! Похоже на киднепинг! Его похитили и где-то спрятали, пока отец не заплатит выкуп. Какой к чертям выкуп, когда он уехал из отцовского дома вместе с Тиной! Девчонка здорово его завела, он чувствовал, что поступает неправильно, но не мог остановиться, слишком желал ее. Ну и куда же завело его желание трахнуть Давидову невесту? Невеста? Именно так она и сказала, да еще добавила: 'без пяти минут, дядюшка его спит и видит, когда свершится таинство'. Было между ними или нет? Этого Георгий с уверенностью сказать не мог… Приехали к ней, Георгий сразу к делу, времени мало, отец будет недоволен, а она – и да и нет! Давай, говорит, шампанского выпьем для куража, в первый раз жениху изменяю. Ну, как тут не выпить? И все… Больше ничего Георгий не помнил. Сплошной криминал, скорее всего это отцовские враги. Хотя, какие враги? Давно уже прошли войны, все поделено и проблемы решались мирным путем. Интересно, замешана ли Тина, или она такая же жертва, как и он? Пить хочется, голова, как чугунное ядро, то ли от хаоса мыслей, то ли от неизвестного препарата, коим угостили Георгия в гостях у Тины. Тина. До чего ж девчонка необычная, видел Георгий красавиц, есть с чем сравнить, взять хотя бы Лиз, таких называют 'английская роза'. Тьфу, оскомину набило это выражение, раз блеклая блондинка, то английская роза! А Тинка, огненно-жаркая, вся, как сексуальный вихрь, и чувствовал Георгий, что знает она, как доставить удовольствие мужчине, и никакой травки не надо.
От воспоминаний о травке Георгия замутило.
– Пить… – прохрипел он.
За стеной послышалось движение, кто-то прошлепал по полу босыми ногами, повозился, гремя посудой, лязгнул затвором двери и явился на пороге комнаты.
Георгий приподнял голову. Тина, с эмалированной кружкой. Голова пленника опустилась на подушку.
– Пить… – повторил он.
Она подошла, присела на край кровати. Панцирная сетка скрипнула, Тина откинула плед, приподняла голову Георгия и поднесла край кружки к сухим губам.
Поверженный принц принялся жадно пить, не открывая глаз, издавая булькающие звуки и проливая воду на белую рубашку. Тина поправила подушку, вытерла его подбородок, и спросила:
– Не жарко?
– Развяжи, – попросил он, видя такое участие.
Тина ничего не ответила, встала, подняла с пола ставшую пустой кружку.
– Не уходи, – прозвучало жалобно.
– Спать хочу, ты дрых всю ночь, а я, как Будулай по всей ангельской области, да еще и таскать такого бугая пришлось.
Тина потянулась, привстав на мысочки, короткая футболочка открыла загорелые ягодицы и полоску черных стрингов. Георгий дернулся, но вдруг скривился, словно от зубной боли.
– Развяжи, – снова попросил он, – руки затекли.
Тина недобро посмотрела на него. Прикидывается или нет? Подошла, с трудом перевернула пленника на живот, Георгий застонал от боли, и осмотрела его запястья. Он не врал, руки были холодны, а кожа имела бордовый оттенок. Черт, черт! Бывают случаи, что ампутируют конечности, долгое время находившиеся в перетянутом виде. Тина вспомнила школьную программу, жгут накладывают на полтора часа, в зимнее время на два. Ее мигом сорвало на кухню, она схватила первый попавшийся нож и стала разрезать изоленту, глубоко врезавшуюся в кожу рук Георгия, еле сдерживаемого слезы. Перестаралась! Наконец-то путы были удалены, и она стала осторожно массировать его запястья.
– Хорошо! – воскликнула Тина, устав слушать стоны Георгия и чувствуя себя действительно виноватой. – Не буду больше связывать, только на ночь!
Георгий с ужасом смотрел на свои руки, зачем-то дул на них и впервые спросил, с укором глядя на своего мучителя:
– За что? Я не сделал ничего плохого…
Тина нахмурилась, и, не зная, что сказать зло бросила:
– А кто лапал меня? Кто чулки мне порвал? Не ты ли, гад?
