Миссис Челленджер расставила на кухонном столе хлеб, консервированное мясо, чашки с чаем и несколько пирожков с фруктовой начинкой. Она все еще нервничала. Челленджер прилагал все усилия, чтобы ее ободрить; он отпускал шутки и сам же громко смеялся над ними.
— Жаль, нельзя развести огонь в камине. Любому проходящему мимо марсианину это может показаться приглашением, — сказал он. — Пойдем, я постелю тебе в этой маленькой комнате. Не правда ли, она напоминает будуар? Я лягу на кушетке в гостиной.
Но прежде он вышел проведать Даппла — нужно было убедиться, что мерина не тревожат голодные мародеры. В свете луны Челленджер также осмотрел поврежденное колесо двуколки; он лишь сокрушенно покачал громадной головой. Внося багаж в дом, профессор вспомнил о кристалле. Продолжая укорять себя за непозволительную забывчивость, Челленджер расстегнул воротничок, сбросил обувь и растянулся на кушетке. Пружины скрипнули под его весом.
Когда он проснулся, миссис Челленджер уже готовила чай на кухне. Челленджер надел крепкие альпийские ботинки и вновь отправился на осмотр повозки. Выводы оказались неутешительными: колесо он никак не мог починить своими силами. Профессор, однако, вскоре приободрился, заметив седло и уздечку, висящие на стене конюшни. Он принялся седлать Даппла, который воспринял это вполне благодушно.
— Ага, ты не только возил повозки, но и привычен к седлу, — сказал ему Челленджер. — Что ж, сейчас повезешь кое-кого, кто мне дороже всех на свете. Смотри, будь достоин этой чести.
Вернувшись в дом, он позавтракал вместе с женой и собрал оставшиеся припасы в салфетку. Затем он помог миссис Челленджер забраться в седло, велел ей держаться за переднюю луку и повел Даппла под уздцы через пустынные улицы Тиллингхема.
Пройдя не более двух миль, они обогнули высокий скалистый холм, на вершине которого стоял среди деревьев и кустов небольшой каменный домик. Сразу за холмом открылось море.
Берег изгибался дугой к северу и югу, синие волны накатывали на песчаный пляж прямо под ними, а справа, далеко на юге, поблескивали илистые отмели. Темная, движущаяся толпа людей заполняла весь пляж; на рейде они увидели огромное скопление всевозможных судов. Вдалеке Челленджер разглядел океанские лайнеры, грузовые суда и пароходы; ближе к берегу, словно стая отдыхающих морских птиц, колыхалось на воде множество мелких суденышек. Рыбачьи шхуны с парусами, свернутыми на мачтах, стояли рядом с паровыми катерами и прогулочными яхтами; у самого берега видны были шлюпки, ялики и легкие плоскодонки — вокруг них толпились люди, пытаясь забраться внутрь.
Челленджер помог жене спуститься на землю и повернул морду Даппла на запад.
— Иди, мой мальчик, — сказал он. — Не советую тебе появляться в Челмсфорде. В тех краях проявляют неблагодарное отношение к лошадям.
Говоря так, профессор хлопнул Даппла по пятнистому боку. Тот резво поскакал по дороге, огибавшей холм. Челленджер наклонился, поднимая саквояж и сверток с едой.
— На берегу довольно значительное количество людей, как я погляжу, и всем им нужны места на судах, Джесси, — сказал он. — Нам лучше поторопиться.
Они спустились к песчаному берегу. Челленджер подвел жену к кучке беженцев, которые, перебивая друг друга, яростно торговались с двумя моряками в спасательной шлюпке. Миссис Челленджер содрогнулась — ей показалось, что сейчас профессор примется расталкивать беженцев локтями и рычать, требуя пропустить его вперед. Но в это мгновение откуда-то издали донесся голос:
— Профессор Челленджер! Профессор Челленджер!
К ним бежал крепкий низкорослый человек с седыми бакенбардами, в капитанской фуражке. Челленджер обернулся.
— Клянусь небесами, — прогудел он, — это же мистер Блейк.
Он протянул свою огромную руку.
— Вы были помощником на борту «Пуансеттии» в 1892-м, во время экспедиции Британского музея. Припоминаю, я измерял тогда черепные показатели туземцев Лабрадора.
— Да, действительно, сэр, — сказал Блейк. — Теперь я капитан. У меня есть собственный корабль, вон там, профессор.
Он указал на серый, внушительных размеров паровой катер, который покачивался на мелких волнах и дымил трубой в некотором отдалении от берега.
— Последние шесть лет я возил товары и пассажиров во Францию. Сейчас ухожу в рейс. На борту есть еще место для одного — нет, для двоих, если это ваша леди.
— Дорогая, это мой друг, капитан Говард Блейк, — представил его Челленджер. — Давайте-ка спустимся к воде. Это ваша лодка? Похоже, никто не спешит в нее садиться.
— Я всем сказал, что места у нас нет, разве что для одного пассажира. Мы и так перегружены, — пояснил Блейк. — Но вы — совсем другое дело, профессор. Везти такой груз моряку редко в жизни выпадает.
— Куда вы направляетесь?
— В Кале, — ответил Блейк. — Мы часто ходили туда из Лондона. Море, слава Богу, сегодня спокойное. Вы совершите прекрасное путешествие, профессор. В других условиях оно было бы даже приятным.
