Тарус криво усмехнулся; Боромир пояснил:
— Кабы не Соломея со своей свистулькой, кормили бы уже ворон…
Роксалан притих.
— Есть тут еще одна странность, — сказал вдруг чародей. Боромир глянул на него:
— Сказывай!
— Свистульки те, знамо, не простые, заговоренные. Да только не против змей.
Все стали будто вкопанные.
— Как так? — молвил за всех Роксалан. — Против кого тогда?
Тарус задумчиво глядел в небо:
— Бериллы, что в них вправлены, это каменья жабы.
— Жабы? Мы ж ее и так… того…
— Постойте, — перебил Боромир, — почему жабы? Что, у зверей есть свои каменья?
Тарус кивнул:
— А как же! У орла — сердолик, у медведя — аметист, у барана сапфир…
— А изумруд чей? — выпалил Вишена.
— Изумруд — скворцов камень. Вот только рубин ничей.
— Ладно, — кивнул Вишена, — ну а змеиный камень?
— Яшма или гранат.
— Бериллы тогда к чему?
— Сам не уразумею, — развел руками Тарус. — Не сходится тут что-то.
«Последнее время чародей стал часто говорить „Не знаю“. Раньше такого с ним не бывало», — подумал тревожно Вишена. Правда, вопросы стали посложнее…
— Но ведь свистулька имеет вид змеи, так, чародей?
Их уже почти нагнали остальные путники, и пришлось шагать дальше.
Никто не видел, как позади всех невесть откуда вынырнули четыре всадника на крупных черных волках. Ветер развевал отливающие металлом плащи.
Волки негромко зарычали, и путники обернулись. Во всадниках Вишена сразу узнал родичей крылатого воина с изумрудом на секире.
— Кто это? — прошептал Боромир, обращаясь к Тарусу.
— Почем я знаю? Сроду таких не видывал.
На всякий случай взялись за мечи.
Всадники подъехали вплотную. Размерами они не уступали человеку, а вот волки их черные были куда крупнее своих лесных сородичей. Один из крылатых заговорил, тихо, с пришептыванием:
— Оттайте свои меши…
Боромир неодобрительно смерил их взглядом. Волки свирепо обнажили белоснежные клыки и снова зарычали. Звери, конечно, матерые, но их-то всего четверо!
— Ну, возьми, коли сможешь! — сказал Непоседа вызывающе и сделал шаг вперед.
Крылатые мигом соскочили на землю и застыли в боевых стойках, взметнув сверкающие секиры. Рядом с Боромиром плечом к плечу стали Вишена, Тарус и Боград.
— Осторожнее, они летают, — предупредил побратимов ученый Вишена. — Ловкие, ровно кошки.
— Погодите, — вдруг выступил вперед Славута. — Дайте-ка я, други. Поглядим, чья секира лучше. — И сжал покрепче дрегович свою лунную подругу.
Трое крылатых отошли к черным, как ночь, волкам, четвертый остался на месте, не изменив позы. Вишена неотрывно глядел на его оружие. Точеное ладное древко, сверкающий острый металл. И кроваво-красный рубин, вправленный в это великолепие. Рубин, а вовсе не изумруд. И у остальных троих тоже рубины.
Вишена обернулся к Тарусу, перехватил быстрый взгляд чародея и понял, что тот все видит.
С криком сшибся Славута с крылатым. Напряглись мышцы, заработали руки-ноги, замелькали секиры, зазвенела сталь. Противники ни в чем не уступали друг другу: ни в силе, ни в быстроте, ни в умении. А Славута никогда еще не бывал бит, даже Боромир иногда не выдерживал его бешеного натиска, а уж Вишене сколько раз доставалось…
Крылатый, тщетно пытавшийся одолеть дреговича, застыл, тоже невредимый и снова тихо промолвил:
