дуба. Неистово ржали от боли кони, переломавшие ноги, вопили в ужасе потерявшие голову чужаки. Кто успел-таки отвернуть, влетел с разгону в невесть откуда взявшийся овраг. Скопом туда, в клубящиеся колючие заросли ежевики, обрушились человек двадцать; мало кто сумел выпрыгнуть из седла и спастись. Прочих же насмерть давили обезумевшие кони.
Богуслав пошарил глазами, узрел Дементия. Тот призывно махал рукой. Венед, не подозревая ничего худого, пошел к нему, осторожно раздвигая неподатливые ветви. Приблизился и обмер: вовсе это не Дементий! Старик какой-то. Кожа морщинистая, словно кора древнего дуба, глаза горят-полыхают ровно угольки. И уха правого нет вовсе.
«Леший! Настоящий лесовик-хозяин! Вот попал-то!»
— Здорово, соседушка! — скрипуче поздоровался леший. Прищурился, поглядел. — Ба! Да это и не сосед!
Богуслав похолодел, но испуга старался не казать.
— Откуда ж ты забрел, родич? Из каких лесов? — допытывался старик.
Венед несмело указал перстом на восток:
— Из-за Лойды да из-за Тялшина я…
«И вовсе он не востроголовый, — подумал Богуслав растерянно. — Черти ж все востроголовые. А этот — нет. Может, впрямь переодетый?»
Однако присмотрелся и зажмурился в отчаянии: у старика не было тени. Точно, леший!
Нечистый приблизился, шумно дыша, Богуслав едва не пошатнулся — от него разило крепким пивом!
— В гости, значит? — молвил леший и вдруг громко икнул. — Хик-к!
Богуслав бестолково хлопал глазами. Старик вздохнул:
— Пошли выпьем, что ли? Именины у меня сегодня, родич.
Венед покорился. А что оставалось? Едва ступить успели, закружились вокруг них елки да дубы, учинили хоровод, тропа с оврагом пропали, как и не было, а стала поляна широкая с рубленой избушкой посредине. С каждого бревна сивыми-гроздьями свисали мохнатые лишайники; у стен возвышались здоровущие ядовито-красные мухоморы. Сама собой отворилась дверь, заскрипела на весь лес.
— Входи! — пригласил хозяин, полуобернувшись на пороге.
«Пропаду!» — отчаянно подумал Богуслав, ныряя вслед.
В избушке было тепло и сумрачно. Из-под ног шарахнулся толстый удивленный заяц. Леший на него по-разбойничьи засвистал.
— Садись, родич!
На столе румянились блины, полная миска, стояла резная деревянная чаша со сметаной и другая со смородиновым вареньем. И еще небольшая ендова с солеными крепкими грибочками.
Богуслав с опаской опустился на грубую дубовую скамью, словно на ежа. Леший грохнул на стол объемистую бадью с хмельным и мигом наполнил устрашающих размеров кружки.
— За именинника? — несмело предложил Богуслав.
Леший благодарно кивнул, поднял кружку и порядком отхлебнул. По буйным его усам потекла обильная пена.
Отведал напитка и венед, довольно крякнув, — не какое-нибудь деревенское полпиво. Знатное питье!
— Ух! Куда как с добром! — восхитился Богуслав совершенно искренне. Леший только хмыкнул.
Выпили еще по одной, закусили грибами. Страх незаметно улетучился, старик вдруг стал милым и дорогим, что твой родич. Шумит слегка в голове, однако ж здорово!
К четвертой кружке Богуслав встал.
— Какие именины без подарка? Держи, хозяин, носи не переноси!
С этими словами снял венед расшитый атласный пояс, какой мать ему подарила прошлой весной, вещь любимую и красивую, и протянул старику. Тот принял, глаза сверкнули, видать, понравился подарок.
— Ну, спасибо, родич. Уважил! Никто мне доселе подарков не делал…
За второй бадьей гуляки обнялись.
— А знаешь, друже, — сказал Богуслав, осоловело глядя на лешего. — Не скрою от тебя правды (буль-буль).
Старик попытался сосредоточить взгляд на венеде. Удалось, хотя и не сразу.
— Я ведь человек! Ж-живой!
— Ну и что? — ответствовал леший. — Я знаю. Сразу понял. Дак ведь и среди людей хорошие попадаются. Давай лучше за лес мой выпьем? Чтоб стоял он, всех перестоял! А?
— А-гей!
Со стуком встретились кружки.
— Уф-ф! Наливай еще, хозяин!
