с ними?
– Что?
– Извиниться.
Грир тяжело вздохнул, пожал плечами, поплелся к скамейке с детьми, на ходу подбирая слова.
– Ну же! – поторопила Кейт, когда они подошли к детям.
Грир замялся, начал бормотать что-то бессвязное. В животе появилась тяжесть. Рот заполнила желчь.
– Что здесь происходит? – строго спросил мужчина, подходя к детям.
Женщина взяла детей за руки и повела прочь.
– Это ваши дети? – опешил Грир.
– А незаметно? – скривился мужчина, сжимая перед лицом Грира тяжелый кулак.
Грир извинился, поднял руки, сделал шаг назад. Кейт рассмеялась: громко, задорно, безудержно.
В клинике тихо и пахнет медикаментами.
Доктор Дорфф долго осматривал Кейт, затем сделал укол, дождался, когда она уснет, предложил Гриру пройти в кабинет, выслушал историю о клоуне, рассказал случай о мальчике, который после смерти своей кошки долго считал себя кошкой.
– Я так понимаю, что будет лучше, если Кейт останется на время здесь? – пришел к выводу Грир.
Доктор Дорфф выдержал его тяжелый взгляд и кивнул.
– И как долго?
– Пока не пройдет чувство вины, – доктор Дорфф развел руками, признавая, что не всесилен.
Грир кивнул, попрощался, вышел на улицу. Какое-то время он просто бездумно шел вперед. Черная тень шла рядом. Назойливая тень, все больше и больше начинавшая напоминать встреченного на стоянке у кинотеатра клоуна, который так хорошо парадировал людей. Грир выругался, остановился. Тень остановилась. Он пошел. Тень пошла следом за ним. Пошла кривляясь, издеваясь над ним.
– Ну хватит с меня! – Грир поймал такси, добрался до центрального парка, забрал свою машину, стараясь не обращать внимания на преследовавшую его тень.
Но тень была, шла следом за ним, кралась, пряталась.
– Чего ты хочешь? – спросил Грир, когда оказался дома.
Тень затаилась, метнулась за диван, когда вспыхнуло искусственное освещение. Грир прошел в ванную, умылся, вгляделся в свое отражение.
– Чего ты хочешь? – спросил он клоуна, который пялился на него с зеркальной глади.
Клоун не ответил, лишь робко улыбнулся.
– Это была случайность, – тихо сказал клоуну Грир. – Мы не виноваты. Мы… – он замолчал, услышав звонок в дверь.
На пороге стоял Филип Бота. В руках у него были две почтовые коробки.
– Вот, прислали на работу, – сказал он. – Я подумал, что живем все равно рядом, поэтому…
– Что поэтому? – устало спросил Грир, пытаясь понять, что лежит в коробках.
– Что с твоим лицом, Пол? – растерянно спросил Бота.
– С лицом? – Грир провел указательным пальцем по щеке. Белый грим еще не засох.
– Ты что, тоже подрабатываешь клоуном или это у вас с Кейт такие ролевые игры? – попытался найти объяснение Бота.
– Я сейчас умоюсь. – Грир забрал у него коробки. – Никуда не уходи.
Он закрыл дверь, побежал в ванную, спешно умылся.
«Надо успокоить его, убедить, что со мной все в порядке, – думал Грир, натягивая чистый костюм. – Сходим поужинать, выпьем…»
В дверь снова позвонили.
– Я, пожалуй, пойду! – крикнул Бота, чувствуя недоброе.
Он развернулся, сделав шаг к лифту, когда открылась дверь. В нос ударил свежий запах грима.
– А вот и я! – радостно сказал Грир.
Бота медленно обернулся. На пороге стоял клоун и застенчиво улыбался ему.
Комната под зимним садом
Он был писателем – Джером Малкович. Так, по крайней мере, ему казалось с детства. Позже в этом его убедила пресса. Критики – и те словно сговорились хвалить его… И казалось, что так будет всегда. Всю жизнь… Но потом что-то сломалось: в голове, в жизни. Словно кто-то переключил невидимый тумблер. «Нужно просто расслабиться», – решил Малкович.
– Нужно просто немного отвлечься, – сказал он своей жене.
– Хорошо, – сказала Бриджит, выждала полтора года, поняла, что лучше не будет, и подала на развод.
