мозгом безуспешно пытается осознать, что он не Марм. Сам же Паяц, фактически отошедший от революционно-юмористических дел, удобно расположившись в широченном кресле, по-прежнему не знает, как обращаться со свалившейся на него чудесатым образом властью над временем.
Ну вот в его руках часы Тиктака, да. Ну вот он их завел – и где-то там, на Зоне, или в Переделкино, или Называйте-Как-Заблагорассудится, Тиктак сделался чуть более подвижным. А еще Паяц подарил ему лишние секунды жизни, потому что они лишними, и это известно со школы, никогда не бывают.
Но то в масштабе отдельной личности, Шестеренки. А как быть с Целой Системой? Паяц – вернее, теперь просто Э. Марм – занимал главный пост… давайте подсчитаем… 4 дня 11 часов 57 минут 36 секунд и сколько-то там минималистичного чего-то еще. Дурацкая привычка подсчитывать время, доставшаяся от предыдущего владельца часов, вот этих вот, круглых, с серебристой крышечкой и затейливыми шестеренками на ней. Открой крышечку – и… ничего интересного не обнаружишь. М-да, даже грустно.
«Тиктак заразен? – думал Марм. – Или только моя лень? А может, его… Ладно, о Тиктаке не стоит беспокоиться, пока: человек, вообразивший себя мной и напяливший мармские лицо и душу в неизвестно каком поколении, нескоро от них избавится – больно летуче-приставучие, хотя и безобидные. А вот Систему неплохо бы наладить: сам в ней живу, страшно сказать, почти четыре с половиной дня».
Почти четыре с половиной дня.
Что могло произойти за такой безудержно короткий и безумно длинный временной промежуток после жуткого количества нестабильностей, привнесенных в Ядро и на Периферию Системы боевыми Тиктаком с Паяцем?.. Что могло произойти? Что угодно! Вплоть до полной аннигиляции Системы и замены ее Иллюзией.
Марм вздрогнул и поежился, а затем нажал кнопку интеркома. Работает, отлично! Значит, реальность на месте… вероятно…
– Кэтти, кисонька, будь добра… – начал он, не совсем готовый к диалогу, потому Кэтти и перебила:
– Сию секунду.
Интерком отключился, Марм закинул в рот (целиком) не подлежавшую подсчету карамельную «Мини-бомбошку», полюбовался из окна фабричным дымом. Затем открылась дверь и вошла – нет, вскочила, вспрыгнула, влетела – Алиса, его бывшая жена, ныне опять замужем, и плюхнула ему на колени мешок с чем-то нетяжелым, но увесистым и мягким.
Марм заглянул внутрь: маскарадная одежда.
– По какому поводу, моя экс-любимая-единственная?
– Давно на улицу выходил?
Он не нашелся, что ответить, кроме «М-м… я… я могу посмотреть в записях…»
Алиса пропустила беспомощное жужжание мимо ушей.
– Не помнишь, значит, каково это, на свежем воздушке? Ну так есть повод прогуляться!
Она схватила его за локоть и дернула на себя. Паяц вылетел из кресла, наткнулся на Алису, откатил назад и решил проявить «главность» (кто тут, в конце-то концов, руководитель?):
– Что же столь экстраординарное должно оторвать меня от срочных дел по управлению?
– Да ничего, – пожимая плечами, просто ответствовала Алиса. – Только Тиктак устроил мятеж на Зоне и вырвался на волю с сотнями шестертых и недостертых. Да, он все еще облачен в твой костюм Паяца.
Эверетту наступившая тишина почудилась не обычным отсутствием звуков, а полным их небытием в связи с поглощением звуковых волн какой-нибудь особо коварной (и привередливой в еде) черной дырой.
– А-а, – сказал он, и его можно понять: что тут еще скажешь. – А что в мешке? Костюм Тиктака?
– Мы развелись, а ты, когда не шутишь, при мне все равно строишь из себя глупца. – Алиса дважды глубоко вздохнула. – Костюм Тиктака, как и был, на Тиктаке, а в мешке костюм Арлекина.
Марм снова заглянул в мешок, порассматривал одежды, вынул, повертел в руках.
– Это самое умное, что ты придумала?
– Держи карманы шире. Я взяла с собой одеяние Колумбины, оно дожидается на первом этаже, в камере хранения.
– И-и… – Марм поспешно увязывал точки друг с другом, – что… эм-м… Ладно-ладно, не кипятись: ты же не электрочайник. Только мгновеньичко, хорошо?
Нажатие кнопки интеркома.
– Китти, киска.
– У-угу?
– Файф-о-клок, похоже, отменяется. Только не обижайся, успеется. Окей?
– У-угу.
Алиса неодобрительно покачала головой.
