– Я вот думаю, как обратно? – интересуется Волков.
– Блин, мне больше интересно – как туда? – сопит Седой.
– Не передумают твои? Пришлют «вертушки»?
– А ты думаешь, кому-то охота за провал операции отвечать? Нам главное до Станции добраться. Тогда им деваться некуда. Сделают вид, что все было по плану.
Периодически дорогу перегораживает ржавая техника: легковушки, пожарные машины, даже БТР с задранным в небо стволом. Внутри броневика что-то светится. Любопытно, но не настолько, чтобы останавливаться. Выстрелы прекратились, судя по всему, временно: эта публика так просто не отстает.
Вот и конец дороги. Забор. Слева – ступеньки на террасу перед стадионом. Там дальше, у импровизированной баррикады из стволов деревьев и мешков с песком, горит еще один костер. Любят в «Секте» костры. У этого костра – тоже никого. Седой снова водит биноклем по сторонам.
– Здесь они, гады, – подзадоривает его Волков. – Ищи!
Бойцы озираются, подсознательно пригибаясь к земле. Откуда ждать нападения? Дома с бойницами окон – в каждом может спрятаться целая рота. Седой командует двигаться. Крадутся вдоль забора. За забором – стадион, в просветах между постройками видно футбольное поле со светящимися проплешинами аномалий. Вот и дырка в заборе, они наверняка прошли здесь. Седой ныряет в отверстие, за ним остальные. Волков – замыкающим. Напоследок оглядывается: возле костра стоит человек в плаще и смотрит прямо на него. Генерал вскидывает автомат, но человек даже не реагирует. И Волков почему-то решает не стрелять. Пару секунд он разглядывает непонятно кого, потом скрывается в проломе.
Глава двадцать седьмая,
в которой герои почти выходят на финишную прямую
У стены дома что-то глухо ударилось об асфальт. Сталкеры отреагировали машинально – рассыпались в стороны, залегли. Спустя какое-то время Зубр, оглядываясь, проскользнул к источнику шума. Махнул рукой остальным.
На бетонной отмостке у стены лежал труп сектанта. Рядом в траве валялась СВД.
Мора наклонился, повернул голову в расколотом шлеме – на окровавленном лице чуть сбоку от переносицы четко просматривалось пулевое отверстие. Сталкеры снова завертели головами по сторонам, но снова никого не заметили.
– Так! – сказал Шаман. – У кого какие версии?
– Это не мы! – будто оправдываясь, пробормотал Молодой.
– Братьям своим объясни, – предложил Зубр.
– Вряд ли его свои завалили, – сказал Мора. – Значит, тут кто-то еще из посторонних.
– Хрен с ними, с посторонними, – проворчал Сидорыч. – Вот труп, вот мы. Что еще надо?
– У нас ни у кого снайперок нет, – неуверенно сказал Шаман.
– А с чего ты решил, что его со снайперки сняли? – возразил Мора.
– Сам застрелился, – предположил Молодой.
– От тоски, – добавил Зубр.
– Давайте-ка двигать отсюда, – предложил Мора. – Пока рядом не легли.
– От снайпера убегать – умереть уставшим, – философски заметил Молодой.
– Точно! – согласился Сидорыч и, включив фонарь, быстро зашарил по трупу.
– А ну погаси! С ума сошел? – зашипел на него Шаман.
– Тихо-тихо, сынок! – успокаивающе проговорил Сидорыч, продолжая водить руками.
Он нашел то, что искал – контейнер на поясе трупа, – и выключил фонарь. Тихо щелкнула крышка, и рука Сидорыча заструилась мягким зеленоватым светом. Детекторы сталкеров затрещали.
– Ух ты! – восхитился Молодой. – Это же «звезда»!
– Вот она, родимая! – почти пропел Сидорыч. – Я знал, что эти ребята хорошо упакованы.
– Давай-ка, клади обратно! – жестко сказал Мора.
– Чего? – Сидорыч даже рот открыл.
– Клади, клади! – поддержал Шаман.
– Пацаны, вы очумели? – Сидорыч, казалось, не мог понять, шутят они или нет.
