– А это так, сэр? – спросил Молчун. Сам факт того, что он задал два вопроса подряд, говорил о многом – обычно ему было на все плевать.
– А даже если и так? Кто-то откажется выполнять приказ, а?
Молчание.
– Я, сэр, – конечно же, Кори. Чертов сукин сын, вечно ему все не так.
Командир молчал.
– И я, сэр, – как будто прямо здесь, в помещении, между кроватями разорвалась молния. Это был Молчун.
– И я, сэр, – сказал Гэри.
– И я, сэр, – сказал Бо, здоровяк-пулеметчик с Аляски. Он был в стоп-группе, держал дорогу в аэропорт, когда озверевшие банды «Талибана» и примкнувшие к ним афганские силы безопасности пытались прорваться к американским самолетам, на которых уходили последние из тех, кто обеспечивал эвакуацию посольства. Вот это было дело… с последнего из катившихся по взлетке С130 с открытой аппарели стреляли из пулеметов, не давая прорваться на полосу идущим по пятам морских котиков боевикам…
– И я тоже, сэр… – сказал еще кто-то.
– Так, стоп. Достаточно. – Командир поднял руки. – Вы хоть понимаете, что вы творите, парни? Это вооруженный мятеж!
– Невооруженный, – сказал Кори, – у нас отняли оружие. И нам надо решать, как быть дальше, прямо сейчас.
– И ты решил устроить мятеж, мать твою?!
– Нет, сэр. Разрешите?
– Ну, давай, вываливай, что там у тебя?
– Сэр, я учился в муниципальной школе, скверной. Там ни хрена не учили, только смотрели, чтобы мы сидели в классе и были чем-то заняты. Но там был один хороший учитель. Он говорил нам – прежде чем что-то сделать, сперва подумай. Подумай как следует.
– И ты хорошо подумал? На самом деле?
– Да, сэр. Я не дурак и вижу, что происходит вокруг. Наше правительство сошло с ума. В одних местах мы убиваем хаджей, а в других – их поддерживаем, защищаем, обучаем, поставляем им оружие. Как это понять, сэр?
– Тебе не надо это понимать. Ты слишком тупой для этого.
– Нет, надо, сэр, – сказал Пит, – я тоже хочу это понять. За эти гребаные приказы мы расплачиваемся собственной кровью. В моей лодке[76] двоих уже нет в живых. Еще один парень потерял ноги. Ни у одного из нас нет нормальной семьи. Что бы мы ни делали – становится все хуже и хуже. Десять лет назад хаджи сидели в своих гребаных пустынях, а теперь они здесь, где и летом можно яйца отморозить. Клянусь Богом, сэр, я не мятежник. Но я хочу знать, что, ко всем чертям, происходит. Мне кажется, что и парни тоже имеют на это право. Со всем уважением, сэр.
Командир помолчал. Потом начал говорить.
– Я не знаю всего до конца, парни. Я не из тех больших шишек в штабах. Но мне кажется, речь идет о нападении на Россию. Мы должны, используя восстание хаджей как повод, воспользоваться паникой и занять здесь позиции. Затем обеспечить высадку пехотных частей и сил быстрого реагирования. Если я помню карту, парни, Россию можно именно в этих местах легко перерезать надвое. Казахстан у нас под контролем. Если мы создаем здесь коридор, то в нашем распоряжении оказывается вся Сибирь и Восток России. Еще раз говорю – большинство это только мои предположения, ясно?
– Замечательно, твою мать… – сказал Пэт. – Только этого не хватало.
– Что тебе не нравится?
– Не нравится, сэр? О, мне много чего не нравится. Первое, что мне не нравится, – это то, что мы используем хаджей для достижения своих целей. Или вы думаете, это восстание началось просто так именно сегодня? Случайно?
– Ради бога, не будь долбаным нытиком.
– Я серьезно, сэр. Вы что же – думаете их можно контролировать? Да ни хрена! Никто не сможет контролировать этих ублюдков. Они просто хотят убивать, им плевать кого – русских, американцев, все равно. Вам напомнить, сколько они убили наших товарищей? Они делают это с нами, потому что гребаный Аллах приказывает им делать такое с неверными. А неверные мы все, без исключения. Если мы сюда влезем – нам придется решать вопрос с местными хаджами вместо русских. И мне это ни хрена не нравится.
– А в чем проблема?
– Да в том, сэр, что Россия ядерная держава. Нас учили воевать против них, но разбери меня черт, если сейчас это не последнее, что нам нужно. Это нас добьет, сэр. Хаджи, а теперь еще и русские. Нет, сэр, я мимо.
Командир с болью смотрел на самого опытного бойца группы. Фактически он был его заместителем. И сейчас он ничего не мог с ним сделать. И ни с кем не мог сделать.
Они просто устали. До смерти устали. Города и страны, самолеты и удаленные аутпосты, подрывы и обстрелы. Страна за страной, год за годом – это не прекращалось, не было никакого изменения к лучшему, ни хрена не было.
