Азии попытались воспротивиться этому, их тупо убили. Убили и Нину Валерьевну, пожилую пенсионерку, помнившую еще, как по комсомольской путевке сюда приезжали молодые, осваивали этот край. Когда она попыталась возмутиться ревом моторов и облаками выхлопных газов днем и ночью, один из хозяев грузовиков, молодой подонок двадцати шести лет от роду, буднично шагнул вперед и ударил Нину Валерьевну гаечным ключом по голове. Когда старушка, не понявшая, что власть сейчас совсем другая, упала – остальные заржали…
Несколько тяжелых грузовиков, возглавляемых понтовитым черным Патрулем, прошли через город и остановились у кафе. Сноровистые ребята с дубинками начали по очереди разгружать грузовики и строить гастарбайтеров в ряд. Их по очереди загоняли в здание, где задавали несколько коротких вопросов и составляли что-то вроде анкеты. Довольно короткая, навыки, язык, мобильный хозяина. Потом – если надо нанимать, все на месте. Фотографий не делали – какой смысл? Гастер он и есть гастер, они все на одно лицо.
Очередной встал перед бывшим кафешным столиком, за которым сидело трое. Один у компьютера, совсем молодой, он подключил к компьютеру небольшую лампочку, чтобы светить на клавиатуру, и ловко вбивал ответы. Другой – коренастый, кряжистый пузан, с обильно поросшими черным волосом руками. Третий – тощий, со злобными глазами и резкими, дергаными жестами наркомана. За спиной у этой троицы стояли вооруженные охранники. Вооружены ружьями, один автомат и несколько травматов – на случай чего. Ну и палки естественно. Все-таки убивать сразу не годится, это ж деньги…
Очередной встал перед троицей.
– Имя?
– Мурад…
– Русский знаешь?
Знает ли он русский… о да, он знает.
– Да.
Молодой показал пальцем на стол.
– Это что?
– Стол.
На телефон, лежащий на столе.
– Это?
– Телефон…
Молодой сноровисто набил информацию. Русский знает – хорошо. Здесь все на русском говорят, без исключений – когда речь о работе, о деньгах, о национализме как-то сразу забывается. Тот, кто хорошо знает русский, – потенциальный кандидат в десятники, а то и в бригадиры. Следующий вопрос был именно от этого.
– Национальность какая?
– Турок.
– Документы есть?
– Нет…
Сидящий за столом жирняк отвлекся от разговора с «наркоманом».
– Турок, э… Откуда родом?
– Фергана…
В Фергане была такая бойня, густо замешанная на национальной и религиозной розни, что ничего проверить было невозможно.
– Какой ты турок. Русский, э…
Здесь мало кого можно было обмануть. И всё называли своими именами.
– У меня отец турок. Мать русская…
– Русский б…, э… – жирняк захохотал.
– Дядя Салман, что писать? – спросил молодой.
– Пиши: русский. Мать – праститутка, чернильница[30] э… – Жирный, довольный своей остротой, захохотал, сам не понимая, что только что подписал себе смертный приговор.
Джабир, да будет доволен им Аллах, рассказал: «Как-то раз мы вместе с Пророком (мир ему и благословение Аллаха) возвращались в Медину. Был привал, и все собрались у колодца с водой. В это время один из мухаджиров в шутку ударил одного из ансар. Тот человек шутки не понял и начал ругаться с мухаджиром. Ссора быстро превратилась в драку, и участники стали призывать на помощь своих соплеменников. Ансар закричал: «На помощь, о ансары!» А мухаджир кричал: «На помощь, о мухаджиры!» Некоторые ансары и мухаджиры разгневались, их оскорбило то, что был обижен их соплеменник.
Услышав крики, из своей палатки вышел Пророк (мир ему и благословение Аллаха). Он сказал: «Что это за призывы времен язычества? Немедленно оставьте их! Неужели вы их возрождаете, в то время как я все еще среди вас? Поистине, эти призывы зловонны!» Затем он напомнил им об Аллахе, прочитав суры из Корана. Они осознали свою ошибку и помирились.
