– Давай к офису!
– На шесть чисто! – крикнул серб, выставив назад ствол «ПКМ»…
Уже у офиса, в относительной безопасности, они насчитали одиннадцать попаданий в машину. Ни одного пробития. Водитель сказал, что увидел слева белый седан, и сразу открыли огонь как минимум из двух автоматов.
– Бандиты, – сказал Павич, пиная колесо.
– Почему так думаешь? – поинтересовался Сэммел.
– Не знали, что машина бронированная. Били по салону – профи стреляли бы по колесам, по двигателю.
– У хаджей тоже не все спецы.
– Да… но хаджи знают, что мы ездим в бронированных машинах, поэтому стрелять по салону они не будут. И в любом, самом забубенном джамаате есть специалист-подрывник. У них его не было – иначе бы нас по асфальту размазало бы.
– Да… расслабились что-то, – подвел итог Сэммел, – больше поодиночке ездить нельзя.
– Это те… бандиты из кафе. С ними надо разобраться.
– Нет, – резко сказал Сэммел, – в свое время.
– Добро…
Серб помолчал и добавил:
– Завтра я поговорю еще раз с русскими. Они согласятся. Я найду нужные слова.
Сэммел кивнул.
– Друг…
– А?
– Я говорил, что США никогда и ни за что не извиняются… Прости, друг. За то, что мы сделали. Мы были не правы…
– Пустое… – Серб прислонился к расстрелянной машине, посмотрел на звездное небо. – Знаешь, сержант, многие думают, что самое страшное наказание – смерть. Но это не так. Самое страшное наказание – это жизнь. Мертвые сраму не имут. А живые живут… и видят. Видят, во что все превратилось. Мы… мы не меньше виноваты в том, что произошло с нашей страной, а больше, чем вы. Бог наказал нас… лучшие лежат в могилах. Худшие живут и видят Сербию, разорванную на части. И ты… И ты, друг… тоже наказан. Жизнью. Так что не извиняйся. Не надо…
Сэммел тоже прислонился к расстрелянной машине и посмотрел на звезды. Он давно разучился плакать… а сейчас хотелось плакать. Да не было слез.
Север России. 15 мая 2020 года
Сегодня напротив Сэммела сидел худой как щепка белобрысый парень лет тридцати с пофигистическим выражением лица и белой челкой при черных волосах. Он был боевым программистом – такая вот редкая профессия, появившаяся лет двадцать назад. Боевые программисты – те, кто идет с передовыми группами и тянет сети, ставит аппаратуру, системы безопасности там, где еще не улеглась пыль от выстрелов. Эти парни должны быть программистами и одновременно разбираться в устаревшем железе, которое может попасться в зонах вооруженных конфликтов, снимать и ставить системы контроля периметра, временные и постоянные, уметь определять точки для видеонаблюдения, знать армейские закрытые сети связи. А желательно – и кое-кого из парней, чтобы в случае чего без лишней бюрократии вызвать пару Апачей или получить интересующую информацию. Этого парня звали Мартин, и он все это умел, а заодно он был неплохим хакером. И по словам Густаффсона, знал кое-что интересное.
– Мартин… – сказал Сэммел, просматривая что-то в своем телефоне, – ты ведь из Голландии, верно?
– Точно, сэр, – сказал парень.
– А здесь зачем?
– А скучно стало.
– Так скучно, что ты украл деньги с карточки мистера Бернсона? – спокойным тоном поинтересовался Сэммэл.
– Я этого не делал, сэр.
– Делал, делал, – сказал Сэммел, – меня даже не интересует, зачем ты это сделал. Ты мог ограбить какого-нибудь туза в Ницце или в Лас-Вегасе, но ограбил менеджера одной из конкурирующих с нами компаний. Меня интересует другое – когда ты просматривал счет мистера Бернсона, ты ничего подозрительного не заметил? Ну, там жизнь не по средствам. Непонятные поступления из левых источников.
Мартин недоуменно посмотрел на нового менеджера региона.
– Соображай, парень. И ни с кем меня не путай. Мое дело – навести здесь порядок, понял?
На лице голландца отразилось недоумение.
– Вы… из ЦРУ, сэр?
– Нет. Просто мы все знаем друг друга… работали вместе, пересекались. У меня и у мистера Бернсона – разные взгляды на обеспечение безопасности.
