— Ни в коем случае,— согласился Уэйс.— Большинству из них хватило ума и на то, чтобы раскусить хитрый план Старого Ника[23], и на то, чтобы не рыпаться, ведь иного выхода просто не было.
Съежившись под колючим ветром, он с интересом наблюдал за работой ланнахских техников. Три десятка маленьких тележек приводились в движение двумя «локомотивами», расположенными один — в голове, а другой — посередине состава. Локомотивы были и побольше, и покрепче тележек — каждый из них нес по две высокие мачты с прямоугольной оснасткой. Крепкое, как железо, дерево колес и рельсов, масло, постоянно капавшее на оси (шариковые подшипники не были еще здесь изобретены), и ураганная мощь даже небольшого диомедианского ветра — все эти факторы делали конструкцию вполне практичной. Сильно, конечно, не разгонишься, к тому же приходится ждать попутного ветра, но ланнахи и не стремились, собственно, делать все по минутам и секундам.
— Еще не поздно вернуться, миледи,— сказал Уэйс,— Я могу дать вам сопровождающих.
— Нет.— Сандра положила руку на специально для нее изготовленный лук. Примерно с таким же мощным, двадцатипятикилограммовым орудием смерти охотилась она в родных гермесских лесах,— Мы победим или умрем. Рожденная для трона не имеет права оставаться дома.
— Ну до чего дурной народ, эти аристократы.— Ван Рейн откашлялся и сплюнул.— Отбор шел по мускулатуре и смазливости, а надо бы — по мозгам. Вот я бы лично побежал домой на полусогнутых, но никуда не денешься, а то эти ребята решат, что у меня появились какие-нибудь страхи и сомнения.
— А у вас нет сомнений? — скептически спросил Уэйс.
— Я что, похож на дурака? — возмущенно фыркнул ван Рейн.— Есть, и еще какие.
Он развернулся и направился к поезду. Каждому из землян предоставили по отдельному вагону, а в вагоне все-таки лучше, там есть стены, крыша и койка. В узком каньоне дуло, как в аэродинамической трубе, приходилось наваливаться на ветер всей грудью. А в вышине парили и кружились боевые отряды ланнахов.
Сандра пригласила Уэйса в свой вагон.
— Вы уж простите, Эрик, излишнюю драматичность, но нас могут убить, а это так одиноко — умирать, когда никто не держит тебя за руку,— смущенно рассмеялась она.— И во всяком случае мы можем поболтать.
— Боюсь...— Уэйс почувствовал в горле комок.— Боюсь, миледи, что я далеко не так разговорчив, как... как мастер ван Рейн.
— О,— улыбнулась девушка,— именно потому я к вам и обратилась. Я же сказала, мы можем поболтать, а с ним мне оставалось бы только слушать.
Несмотря на такое вступление, в вагоне Сандра, так же как и Уэйс, по большей части молчала.
В Ланнахе почти наступило Полное Лето, каждые двенадцать с половиной часов солнце чуть-чуть царапало горизонт, однако ночи как таковой не было. В результате без часов, оставшихся на попечении Т'хеонакса, было очень трудно судить, сколько продолжалась поездка.
Время тянулось очень медленно, Уэйс ел, спал, перебрасывался парой слов с Сандрой и Ангреком, исполнявшим обязанности ее сопровождающего, и наблюдал, как горы за окном сменяются холмистой равниной, как мимо проплывают леса, состоящие из низкорослых деревьев с перистыми листьями. Затем показалось и море.
Иногда поезд останавливался — чаще всего из-за встречного ветра либо из-за перегрева подшипника. Воины проявляли беспокойство: обычно они долетали с гор до побережья за один день, а тут приходилось кружить и кружить над этой еле ползущей по рельсам гусеницей. Как и ожидалось, дракхонские часовые заметили противника еще издалека. К бухте Сагна начали подтягиваться плоты с подкреплениями, небольшие отряды пробовали прочность ланнахских флангов, а поезд все полз и полз.
Отправление из Салменброка и манненахскую битву разделяли восемь диомедианских дней, коротких, но казавшихся невыносимо долгими.
Манненах лежал на берегу бухты Сагна в окружении лесистых холмов. Над мрачноватым комплексом каменных башен, соединенных непременными туннелями и крытыми мостками, стоял резкий, неумолчный скрип полудюжины ветряных мельниц. Пристань этого портового города была на удивление маленькой, и дракхоны активно ее расширяли. Дальше, за пристанью, на неспокойной коричневой воде покачивалось с полсотни вражеских судов.
Не дожидаясь полной остановки поезда, Уэйс выпрыгнул из вагона. Пока что стрелять было некуда — из-за невысокого, поросшего травой хребта виднелись только верхушки самых высоких башен. В городе раздался мощный, даже против ветра различимый грохот крыльев — это живым черным смерчем взмыла армия дракхонов. Однако сразу атаки не последовало: в небе над поездом было темно от ланнахских воинов.
Сердце Уэйса гулко колотилось, рот пересох. Словно в тумане, он увидел рядом с собой Сандру; руководимые Ангреком телохранители окружили людей колючим частоколом копий.
— Вот теперь как-то легче себя чувствуешь,— улыбнулась девушка.— Не нужно сидеть и беспокоиться, что там и как, просто делай все, на что способен, и больше от тебя ничего не требуется, разве нет?
— Конечно нет! — задыхаясь, выдавил из себя только что подошедший ван Рейн. Всем землянам изготовили довольно-таки плохо сидевшие на них панцири и шлемы из крепкой многослойной кожи, однако торговец надел сразу две таких брони, одну на другую. Пояс его был увешан бессчетными каменными кинжалами, правая рука сжимала томагавк, а левая — щит; еще один щит держали над ним два специально назначенных воина. — Конечно нет, если только я сумею выбраться из этого бардака. Вы идите сражайтесь, а я посижу где-нибудь сзади — настолько сзади, насколько поможет мне милость
