— Поел? — спрашиваю, ловя себя на том, что прозвучало это грубовато.
— Угу, — как-то неожиданно понуро отвечает Поль.
— Тогда пойдем-ка прогуляемся, нам, кажется, пора уже поговорить.
Молча прошлись до парка, благо денек выдался теплым, а в стенах академии еще и безветренным. Вокруг мерцали плярисы, и не было никого — студенты разбрелись по своим комнатам, готовясь к завтрашним занятиям, педагоги тоже отдыхали.
— Ты богиня? — не стал юлить Поль.
— Есть немножко, — вздохнула, не зная, о чем нам теперь говорить.
Как же просто все было, пока Ворон не сдал меня с потрохами! Теперь это знание, словно непреодолимая стена, встало между нами. Чувствуется, что Поль уже как-то иначе относится ко мне, да и я… Я вообще изменилась, но по иной причине. Однако в любом случае былой легкости в общении теперь не ощущается.
— И уйдешь? — спросил он, глядя в сторону.
— Не знаю, — честно ответила я. — Это не от меня зависит.
— Но хотела бы? — останавливаясь, развернулся ко мне муж.
Тоже замерла и взглянула на него. Поль всматривался в мое лицо, явно ища ответа, и хмурился. Что же такое творится-то со мной? Почему вся жизнь вечно через пятую точку? Вот он рядом, такой родной… и такой теперь далекий.
— Не представляю, как буду жить без тебя, без Ворона, — тихо произнесла я.
В его глазах промелькнули тоска и обреченность — видимо, понял, что это вопрос времени, не больше.
— А забрать нас нельзя? Ну, туда, в ваш мир?
Я невесело усмехнулась, представляя реакцию Поля, если бы он попал на Землю. Ну не говорить же, что Ворона можно забрать. Если я сюда попадала, возможно, Муз смог бы перекинуть кого-то и туда. Но его… Возникает банальный вопрос: на что мы будем жить? На мои гонорары — на четверых, включая малышей? Не потяну я. Да и у мамы пенсия копеечная. А его куда пристроить, как легализовать, не имея ни документов, ни образования? Дворником и то не возьмут. Да и Паша… За последние дни этот парень слишком уж стремительно ворвался в мою жизнь, неожиданно став неотъемлемой ее частью. Я всего лишь на миг представила себе картину: Поль каким-то чудом оказывается там, и для Павла места не остается. И так тоскливо вдруг стало. Что это? Неужели влюбилась? Так быстро? И в чем причина? В том, что он похож на Поля? Может, именно Поля я когда-то полюбила от безысходности, потому что никого иного не было? Потому что любовь к нему была моим билетом, ведущим обратно, на Землю? Ох, как же все сложно.
Поль и я — навсегда. Хочу ли я этого? Еще недавно без сомнений ответила бы — да! А сейчас… Можно было бы сказать, что ему будет некомфортно на Земле, но это всего лишь оправдания. Как говорится, было бы желание, способ найдется, а для нежелания найдется отговорка. Я слишком устала от всего этого в целом. Еще вчера при разговоре с Музом думала, что не смогу жить без Рестанга, но если быть честной, после более близкого знакомства с Пашей многое изменилось, вот только Полю об этом знать необязательно. И, видимо, рано или поздно мне действительно надо будет уйти, хотя бы для того, чтобы обрести душевный покой, а не разрываться между двумя такими похожими мужчинами. У меня еще есть время, чтобы понять, с кем я хочу остаться, но боюсь, выбор мне сделать не дадут. Вряд ли я смогу перебраться сюда насовсем, еще менее вероятно, что удастся забрать отсюда Поля. И тут до меня дошло главное:
— Давай только предположим, что это возможно. Допустим, ты сможешь уйти со мной. Подумай о том, что после нашего ухода тебя здесь больше не будет, а вот та, вторая Мила, останется в этом теле. Именно она будет носить под сердцем твоих двух малышей. И она останется здесь. Одна. Без тебя. А я почему-то уверена, что она тебя искренне любит.
— В отличие от тебя, — грустно вздохнул Поль.
— Зря ты так.
Муж не ответил, лишь потупил взгляд и тяжко вздохнул. Явно не поверил. Да, собственно, я же и не сказала прямо — люблю. А он явно это мечтал услышать в ответ. И вдруг Поль встрепенулся и вновь уставился мне в глаза:
— У тебя там кто-то есть, да?
Вот только в этом вопросе не прозвучало и намека на ревность, лишь потаенная боль.
— Нет, — улыбнулась я, и тут же оказалась в жарких объятиях.
От его рук, блуждающих по моему телу, от изголодавшихся губ, покрывающих поцелуями мое лицо, становится жарко и… стыдно. Будто вру я ему. Или обманываю. Но я ведь не соврала ни слова. Паша — это как журавль в небе. Он есть, но у него своя жизнь, своя боль из-за происшедших недавно событий. Да, он рядом, да, обещал помочь, но движущие им стимулы вполне объяснимы. Он ведь сам говорил, что любит всякие шарады и загадки. А я и все вокруг меня — это одна большая шарада. Вот разгадает и успокоится, может, и не забудет совсем, но останется максимум другом. Так почему же меня смущает тот факт, что Поль меня обнимает? Почему я одновременно вся таю, и в то же время хочется оттолкнуть его?
Что делать? Как ему объяснить, что мне тяжело? Что сил у меня уже нет на такие вот дневные и ночные приключения. На словах скажет — мол, понимаю, но не поймет.
