Северный Ледовитый океан далеко. А Балтийский флот сейчас, к сожалению, ничего не стоит: на дворе не 1941-й год. Уж сокращали его, сокращали…
Про ВВС тоже не было известно ничего конкретного. В небе практически непрерывно висели закрученные дугами инверсионные следы, иногда по многу штук за раз. Но они ни разу не видели своих истребителей или ударные самолеты. Не проходили по местности, на которую приходился авиаудар. Собственно бригаду и ее ближайших «соседей» ни разу серьезно не бомбили с воздуха, значит, пожалуй, какую-то роль свои истребители все же играли. Или зенитчики.
Но самым плохим было то, что никто понятия не имел, что происходит в Москве. Что происходит в Петербурге, который был всего в нескольких десятках километров. Работают ли еще военкоматы? Пополнение продолжало подходить, и даже довольно густо, но даже этот лейтенант не был в курсе, когда был мобилизован последний из всего этого огромного числа военнослужащих. Из тех, кто составлял сейчас этот конкретный сектор «оборонительного района». Не знал, есть ли в городе продукты. Не начали ли уличные банды грабить не только закрытые магазины, но и склады, хлебозаводы, квартиры людей? Не объединились ли десятки и сотни тысяч легальных и нелегальных мигрантов в «мусульманские батальоны» и «кавказские легионы» по образцу гитлеровских, чтобы превратить беззащитные сейчас русские города в подобие Каира и Триполи, какими они были несколько лет назад? Как ни странно, кое-кто здесь считал, что в этом отношении все происходит с точностью до наоборот. Если на русского человека не давить непрерывно всем весом государственной машины, если не доводить до него еженедельно парные «живые примеры», то, оставшись без присмотра, он вполне может отыграться за старое. Какие примеры? Да обычные. Из серии «
– Нам с вечера приказали готовиться. Сказали, группа будет наносить контрудар по тем же пшекам. В 5 утра подъем, завтрак всухомятку. Боеприпасы – по 2,5 боекомплекта на каждую машину, по 2 ровно на каждый расчет и стрелков. Топливо вообще с вечера заливали. В общем, спали часа четыре максимум. Говорили, что к 9 утра выдвижение на исходные позиции. Потом говорили, что уже не к 9, а к 11, а до этого и пополнение, и инструктаж, и все такое. Но до сих пор ничего.
– Понятно. Так чего нам в итоге?…
– Не «понятно», а «так точно» и «вас понял». Но что касается «в итоге»… В итоге сами видите: отдельным батальоном вас не сделали – без техники-то, и с одной легкой стрелковкой…
– Я тебе говорил, – шепнули Вике сзади; оборачиваться она не стала, узнала и так.
– Раскидали по ротам и взводам. На усиление. Поэтому мы и радовались: мол, огнеметчики. МТ-ЛБВ много тащит, на марше вполне поместитесь. Кого- то, я знаю, аж к самоходчикам погнали. Боевое охранение и все такое. А вас к нам. По трое-четверо на каждое отделение.
Во всяком случае, МТ-ЛБ в бригаде было много, и почти все в очень приличном состоянии. А острый дефицит танков, ставший по-настоящему острейшим немедленно после первых же контактов с силами противника, понемногу сглаживался, компенсировался подходящими к ним «маршевыми ротами танков» и даже отдельными их «маршевыми взводами». Вика никогда раньше не слышала такого термина, но лейтенант употребил его как нечто уже привычное. «Грады», «Акации», «Штурмы», «Осы», БРДМ-2, «Тунгуски» – от этих названий, которыми с большим или меньшим пониманием обменивались мужчины и мальчишки, у нее начало шуметь в голове. Смешно звучали «Сани», но она не стала переспрашивать, что это такое. На слух бригада представляла собой силу, на вид в принципе тоже. Но бригада была «на МТ-ЛБ», то есть основным ее транспортом и вооружением являлись многоцелевые легкие бронированные тягачи. Значительная часть – «вездеходные», с широкой гусеницей. Два человека экипаж, одиннадцать человек десант. Они не были предназначены для «наступательных действий»: исходно это был именно тягач и бронированный транспортер. Пулеметы на машинах стояли, но как про это говорилось – «для самообороны». 25-я отдельная гвардейская Севастопольская Краснознаменная мотострелковая бригада имени Латышских стрелков! Латышских! По мнению командира Викиного отделения – не «признанного военного аналитика», но во всяком случае бывалого человека, – это было нормальному батальону НАТО «на один зуб». Может быть, именно поэтому таких, как этот лейтенант с его пацанами, до сих пор не бросили в бой. Почти наверняка именно поэтому. Они пятились сюда из-под самого Пскова, во всяком случае, привыкая к войне. Готовясь к тому, что будет.
– В общем, как я сказал, по трое-четверо на каждое отделение. «Мальчики налево, девочки направо», хе-хе… Сержанты, делите людей.
Поделили их просто: командиры отделений встали полукругом и разделили их между собой, как на каком-нибудь невольничьем рынке. Их мнения не спрашивали, первого сказавшего: «А можно мы вместе будем», – послали по известному адресу, остальные уже и не вякали. Лично Вике было все равно: она с большим интересом смотрела на то, что техника слева и справа их «тихого уголка» снова начала движение. Несколько МТ-ЛБ с десантом на броне прошли на довольно высокой скорости метрах в пятнадцати от них, после этого все их «неформальное общение» угасло само собой. С брони головного кто- то в бронежилете и шлеме помахал им рукой в коричневой перчатке, но Вика не поняла: это всем вместе, конкретно мужественному лейтенанту или лично ей.
Потом лейтенанта позвали к рации, тот некоторое время бесполезно пытался слушать и отвечать и в итоге убежал. Все как-то посерьезнели, если так
