Я оглядываюсь на Уилла. Его уже пригнули к барной стойке, заломив руки за спину и повернув голову так, чтобы Кастилло видел его лицо.
– Он здесь ни при чем, – говорю я.
Кастилло подходит и грубо хватает меня за подбородок.
– Думаешь, ты одна тут такая умная? Я прекрасно знаю, что вы оба жили у этого чокнутого Джимми Роллинза.
Я снова бросаю взгляд на Уилла.
– Мы не виделись с самого детства.
Кастилло отталкивает меня и кивает своим громилам. Те хватают нас и тащат в подвал. Там штабелями стоят банки с оливковым маслом и помидорами, а напротив – два металлических стула, привинченных к полу. Люди Кастилло привязывают нас за ноги к ножкам стульев, связывают нам руки за спиной и уходят, заперев за собой дверь.
Уилл смотрит на меня во все глаза: его так и распирают вопросы.
– Почему ты не сказала мне, что ты – коп?
Смешно, право слово!
– Ты же работаешь на него! Если бы я тебе сказала, как бы ты поступил?
– Я бы никогда не сделал тебе ничего плохого.
Он произносит это так, что я понимаю: это чистая правда. Передо мной по-прежнему тот мальчик, которого я любила больше всех на свете.
И которого я бросила.
Я хочу сказать ему, что не переставала думать о нем никогда, но слова застревают в горле.
– Как же так получилось, что ты стал работать на Кастилло?
Уилл опускает глаза:
– После того что случилось, мне пришлось забрать Коннора. Надо было зарабатывать, а для семнадцатилетнего недоучки выбор не так-то богат.
Дверь снова скрежещет по бетону, и в подвал входит Кастилло. Пиджака на нем уже нет, рукава дорогой рубашки закатаны по локоть. Он хватает Уилла за горло, и я вижу, как напрягаются сухожилия у него на руке.
– Какая печальная история, Уильям! Ты уже рассказал ей, как я прятал тебя от копов, когда всплыло, что кто-то зарезал этот кусок дерьма, которого ты называл опекуном?
Уилл дергается, задыхаясь.
– Рассказал ей, как я дал тебе работу, чтобы твой братик смог закончить школу?
Кастилло сжимает пальцы сильнее, и лицо Уилла заливает бледность.
– Прекрати это! – кричу я. – Говорю тебе, он тут ни при чем!
Кастилло отпускает его, и Уилл судорожно хватает воздух ртом. Несколько секунд Кастилло смотрит на него с отвращением, а потом толкает в грудь:
– Я думал, что научил тебя верности.
Стул опрокидывается, и Уилл, ударившись головой о бетонный пол, обмякает в своих путах.
Кастилло подходит к моему стулу и с садистской улыбкой произносит:
– Сейчас ты мне расскажешь, кому ты докладывала и сколько в точности они знают. Или так, или отправишься на квартиру и будешь ублажать каждого торчка в Треугольнике, который на тебя позарится.
Краем глаза я замечаю в углу подвала какое-то движение.
Сборщик душ без единого звука выступает из теней и останавливается в паре шагов за спиной Кастилло. Его глаза ловят мой взгляд и беззвучно задают все тот же вопрос, на который я уже дважды ответила «да».
– Я дам тебе все, что захочешь, – говорю я.
Кастилло думает, что я отвечаю ему.
– Еще бы! – фыркает он.
Сборщик душ смотрит мне в глаза:
– Ты должна сказать это сама.
Кастилло рывком разворачивается:
– Какого черта?..
– Я отдам тебе душу! – выкрикиваю я. – Она твоя!
Кастилло тянется за пистолетом, но Сборщик душ действует быстрее. Он протягивает руку, и та входит в грудную клетку Кастилло, как нож – в масло. Кастилло валится на пол.
Сборщик душ подходит ко мне, держа в руке сердце Кастилло, и бросает взгляд на труп.
