– Кхе-кхе-кхе, – закашлялся Телещагин, поперхнувшись самогоном. – Если я не ошибаюсь, ты хотел в Жуковку.
– Думаю, туда мы попадем как раз через твой гараж.
– Гм… Очень может быть. И как я сам не додумался! Подземный ход!
– Ну, раз додумался, топаем дальше.
Руины остались позади. Толик и Сергей вышли за пределы города и шли теперь по пустынной местности, то поднимаясь на холмы, то спускаясь в низины. Тишину нарушало только шуршание травы, которая доходила почти до пояса, да бульканье с присвистом – Кальман то и дело прикладывался к своей фляжке. Он делал это так часто, что решил не пользоваться противогазом и просто запихал его в свой вещмешок.
Через час откуда-то издали стали доноситься звуки, похожие на раскаты грома. Только был это не гром, а грохот выстрелов и буханье гранат – в Жуковке шел бой, и Толик, превозмогая боль в ноге, ускорил шаг. Винтовку он использовал как костыль.
– Гараж будет за следующим холмом. Если не напоремся на Черного Геймера, считай, что мы уже там, – сообщил Кальман. – Боже мой!
Томский начал оборачиваться, чтобы узнать причину возгласа, но в этот момент кто-то вырвал винтовку из его руки. Толик рухнул в траву. Он услышал еще один вскрик Кальмана и непонятную возню. Тот, кто вырвал у Томского винтовку, больше не пытался напасть и продолжить начатое – отобрать автомат.
«Странная тактика», – подумал Анатолий и встал. Он увидел Кальмана, застывшего с разинутым ртом, и нападавших, которые уже не собирались прятаться. Это были гипносы – четверо взрослых мужчин. Абсолютно голые, грязные и волосатые, они просто стояли, окружив Толика и Сергея. Один небрежно, как дубиной, помахивал трофейным «Крысом». Томский нащупал пальцем курок «калаша». «Придется валить всех», – сразу принял решение Толик. По опыту общения с гипносами он знал, что переговоров не будет.
«Умные твари, – не спуская пальца с курка, думал Томский. – Достаточно хитрые для того, чтобы подкрасться к жертве в высокой траве, но недостаточно смекалистые, чтобы оценить грозную мощь огнестрельного оружия. Ну, а раз так… Прощайте, братцы».
Томский навел ствол на гипноса, который стоял ближе всех, но на курок нажать не смог. Палец его вдруг одеревенел.
– Белый клоун, белый мученик, – нараспев произнес Кальман каким-то тонким, по-детски писклявым голоском. – Ради смеха пьяно-жгучего…
Три пары глаз, не отрываясь, смотрели на Анатолия. До того, как он понял, что уже не сможет опустить голову, успел пожалеть о своем гэмэчельском прошлом. Если бы у него осталась хоть частичка той страшной силы, он мог бы сопротивляться дружкам профессора-людоеда.
Потом сожаление сменилось эйфорией. Перестала ныть больная нога. Глаза гипносов сделались похожими на автомобильные фары и слились в один огромный глаз, который, запрыгав по траве, взлетел вверх и превратился в полную луну. Луна эта осветила дорожку перед Толиком, оставив во мраке все остальное. Посеребренная лунным светом трава качалась, словно бы танцуя. Дорога звала и манила. Томский пошел по ней. Сделав первый шаг, он оторвался от земли и повис в воздухе. Гравитация на него не действовала. Тело сделалось невесомым.
Томский помчался по лунной дорожке, почти не касаясь колышущейся травы. Он не знал конечной цели своего путешествия, но она его и не интересовала. Уж очень хорош был сам процесс – отрешившись от мирской суеты, которая заключалась в бестолковых попытках противостоять могучим силам природы, нестись куда-то по выстеленной луной дороге.
Чем дольше продолжалось все это, тем больше открывалось Анатолию то, что не может видеть простой смертный. По обочинам лунной дороги стояли люди, которых Томский встречал в разное время своей жизни. Был тут и Никита, который когда-то привел отряд Толика в ловушку, устроенную красными. Взявшись за руки, смотрели на Томского друзья, превращенные профессором Корбутом в гэмэчелов. Был здесь и сам безумный ученый, и его сынок Чеслав. А еще Нестор с Войковской, Краб и прапорщик Аршинов, закрывший Толика от гранаты собственным телом. Друзья и враги, случайные знакомые и люди, которых Томскому доводилось видеть лишь мельком, – все провожали его взглядами.
Казалось, что путешествию по лунной дороге не будет конца, но оборвалось оно так же внезапно, как и началось. Анатолий увидел склон холма, двустворчатые стальные ворота, выкрашенные в пятнистый маскировочный цвет. Ощущение невесомости пропало. Томский врезался в ворота грудью. Боль от удара слилась с ноющей болью в ноге. Исчезла луна. Золотистый ее свет сменился свинцово-серым полумраком наступающего утра. Створка ворот распахнулась. Толик получил удар в спину, влетел внутрь бункера, зацепился за какой-то ящик и упал на бетонный пол. Кто-то уперся ему коленом в спину. Томский сорвал противогаз, но тут же руки его были заведены назад сильным рывком. На запястьях защелкнулись наручники. С лязгом захлопнулись ворота. Послышались шлепки босых ног и урчание переговаривающихся гипносов. Вспыхнул свет. Толик попытался приподнять голову, чтобы осмотреться, но тут же получил удар в затылок и ткнулся лицом в пол, разбив при этом нос.
Лунная дорога была иллюзией, созданной гипносами, которые забрались ему в голову. На самом деле это они притащили его в бункер – наверное, тот самый, который Телещагин называл гаражом. Что ж… Он попал, куда хотел. Правда, не совсем так, как планировал.
– Томский?
– Чего тебе, Кальман?
– Ты как?
– Бывало и лучше.
– Кажись, они куда-то ушли. Подняться сможешь?
