Не произошло ровным счетом ничего. Если, конечно, не считать того, что на ножницах повис рыжий парик, который сам Сергей когда-то и запихал в шкаф.
Кроликов стряхнул парик.
– Твою мать…
«Воображение. Все дело в разыгравшемся воображении. Я устал. Я ранен. Вот и слышу то, чего нет на самом деле», – мысленно пытался успокоиться Сергей. Он подошел к окну и… Кроликов ожидал увидеть разрушенные дома, поросшие сорняками дороги, ржавые скелеты машин. Все это было, но над привычным пейзажем разрушенной столицы в воздухе парило сотканное из обрывков тумана и мутного света луны лицо. Черты его были хорошо знакомы Сергею. Когда-то это лицо украшало обложки гламурных журналов и странички сайтов, посвященных жизни богемы. Это был он сам. Молодой красавец. Император гламура. Скандалист и весельчак.
Призрачное лицо плавало над обглоданными скелетами многоэтажек и чуть подрагивало от ветра. Глаза были закрыты, а губы чуть искривлены блаженной улыбкой.
«Еще одна галлюцинация? На этот раз зрительная? Опт… Оптическая?» Кроликов помассировал себе виски, надеясь, что видение исчезнет. Не тут-то было! Глаза «галлюцинации» стали открываться. Сергея начала бить мелкая дрожь. Ему очень не хотелось, чтобы его заметили. Однако было поздно. Лицо, парящее в воздухе, вперилось взглядом в Кроликова и исказилось гримасой ярости. Оно сорвалось с места и понеслось к окну, в которое смотрел Сергей. С немыслимой скоростью, заслоняя, по мере приближения, все небо. Кроликов инстинктивно пригнулся. Громадное призрачное лицо врезалось в окно, выбив из него остатки стекла. Прошло секунд десять, прежде чем Сергей осмелился поднять голову и обернуться.
В комнате никого не было, зато при очередной вспышке молнии Кроликов увидел в треснувшем зеркале… Нет. Не собственное отражение. Это хоть и был Кроликов, но совсем другой – с лицом, которое недавно парило над Москвой, образца две тысячи тринадцатого года, с тщательно ухоженной щетинкой на подбородке, аккуратной прической и подведенными глазами, в пиджаке, усыпанном стразами, и белоснежной сорочке с огромным мушкетерским воротником.
– А вот и ты! – произнес Кроликов-красавец, обращаясь к потрепанному жизнью Кроликову-бродяге. – Рад видеть!
Но судя по брезгливому выражению лица, отражение не испытывало особой радости при виде оригинала.
– З-з-з…
Понимая, что вместо приветствия получается что-то похожее на жужжание пчелы, Сергей сглотнул подкативший к горлу ком, облизнул губы.
– З-з-здрасте…
– Ну, и чё приперся? Соскучился? Ага. Вижу, что соскучился…
Гламурный Кроликов улыбнулся, и от улыбки этой сердце постаревшего Кроликова превратилось в осколок льда. Трещина на зеркале рассекала лицо отражения пополам, отчего половинки губ сместились, придав улыбке волчий оскал.
– А ты… Вы… Вы по-прежнему живете тут? – осторожно спросил настоящий Кроликов.
– Ты ведь сбежал. Смылся, когда запахло жареным. Смотался. А кому-то ведь надо следить за порядком в салоне. Дезертир хренов…
Сергей обиделся, хоть и понимал, что обижаться на свое отражение глупо, как, впрочем, и разговаривать с ним. Однако природная склочность мешала мыслить Кроликову рационально, и он возмутился:
– Заткнись! Кто ты такой, чтоб читать мне нотации?!
– Я тебя сейчас самого заткну!
Отражение вскинуло руку. Кулак с множеством перстней врезался в зеркальную поверхность. От удара сеть трещин сделалась гуще. В каждом из сегментов появилось отдельное отражение взбешенного молодца в пиджаке со стразами. Новый удар – и зеркало разлетелось на осколки. Они усыпали паркетный пол салона, и из каждого выпрыгнуло по миниатюрному Кроликову. Десять, пятнадцать или двадцать гномов, размахивая руками, с криками, заметались по комнате, обступая Сергея со всех сторон. Все они были разных размеров, соответствующих размерам осколков. Самый крупный карлик, который и взял на себя командование, доходил Кроликову до колена. Предводитель ткнул пальцем в Сергея, крича:
– Взять этого урода!
Гномы с верещанием смыкали кольцо вокруг Сергея, который от неожиданности и испуга выронил ножницы. Лилипут-главарь тут же воспользовался этим. Он схватил ножницы и воткнул лезвия в ногу Сергея. Толстая кожа «берца» немного защитила ногу, но боль все равно была адской. Кроликов взвыл и подпрыгнул. Хлоп-хлюп! Коснувшись пола, подошва раздавила мелкого гнома. На паркетном полу осталась лужа мерзкой слизи.
– Ага, твари! – завопил Сергей, тщательно растирая сапогом в кашу второго гнома. – Что, не нравится?!
Кроликов почувствовал себя Гулливером и запрыгал по салону, давя свои крошечные копии. К его удивлению, фраза «не нравится» не совсем точно описывала ситуацию. Гномы забыли о нем. Они бросились к своим раздавленным собратьям и начали их пожирать. Обеими руками запихивали во рты останки и жадно чавкали. Сергей был слишком занят уничтожением маленьких чудовищ и не сразу заметил происходившую метаморфозу: каннибализм благотворно отражался на росте гномов. От такого питания их размеры увеличивались. Чем меньше оставалось противников Кроликова на поле боя, тем крупнее они были. Когда Сергей остановился, чтобы оценить свои шансы на победу, лилипутов было всего пятеро, но четверо из них уже доходили
