Тела Эльды и Ворчуна тоже исчезли.
— Ясно. Так-то лучше, — усмехнулся демон. — Они живы?
— Мы поместили их в пространственно-временные капсулы…
— В такой же капсуле сейчас ты…
— … Чтобы ими не воспользовались наши враги. Двух оборотней и царицу сельо. Они в безопасности, пока…
— … Пока мы свободны.
«Заложники», — сжалось сердце Сатарфа.
— Но мы освободим их сразу, как только почувствуем, что Ритуал завершается и мы проиграли, — поспешил уверить тот же голос. — Они не заложники, ты неправильно понял, демон.
— Если вам нужно остановить какой-то ритуал, почему вы, драконы Смерти, не можете убить тех, кто его проводит?
— Они защищены нашим Создателем, мы бессильны взять их жизнь.
— Но это сможет кто-то другой…
— Все, что мы смогли, — закрыть их в горах, но мы опоздали.
— Это не помешает им завершить Ритуал.
Сатарф снова властно вскинул ладонь:
— Стоп. Пусть говорит кто-то один. Вот ты, — показал он на самую массивную драконью голову.
Огромные глаза вспыхнули фиолетовым сиянием. Дракон заговорил так, как говорила бы Тьма — в мыслях и в сердце.
И демон с горечью понял, что он ошибся в своих предположениях и расчетах. А значит, Дьяр и Ирек пойдут по ложному пути и опоздают. Потому что не к Лунной мистерии, случавшейся раз в сто лет, был привязан жуткий ритуал, и не суть Лунной богини он призван был изменить, а суть всего мира. Из мира жизни он станет миром смерти, еще одним потусторонним локусом в царстве бога Смерти Мортара, и все живые — и архонты, и демоны, и лунные девы, и солнечные, и более мелкие племена разумных существ — превратятся в мгновение ока в подданных Мортара. В драконов Смерти, расчищающих в мироздании путь своему Создателю.
— Кроме вампиров, — брезгливо поморщился дракон. — Неупокоенные уже мертвы и не смогут измениться, потому просто будут уничтожены.
— То есть речь идет о захвате не Темного Трона, а целого мира? — уточнил Сатарф, размышляя.
— Трем жрецам Мортара нужны оба трона — Темный и Светлый, чтобы столкнуть и уничтожить полярные силы этого мира, тогда он станет беззащитен.
— Но владыка Света…
— Возвращен. И он скоро будет в руках жрецов Мортара.
Демон горько усмехнулся.
— У меня даже оружия нет, кроме кинжала.
— Твоя сила не в оружии, смертный.
— А, ты о магии. Я ее лишен.
— Ты маг от рождения до смерти. А сила обретается в битве.
— Выйти безоружным против трех неуязвимых тварей, против жрецов, убить которых бессильны даже драконы Смерти? Не смешите меня. Я не тороплюсь на их жертвенник.
— Тогда на него ляжет твой наследник. Он уже сражается с жрецами и проигрывает.
Сатарф поднялся с валуна:
— Что ж, я обещал вам помощь, хотя до сих пор не могу понять, чем я могу помочь. Отнесите меня к сыну.
Дракон качнул рогатой головой.
— Мы можем лишь указать тебе путь, но лететь ты должен сам.
— Ты точно слеп. Я калека!
— Я вижу, что у тебя есть крылья. Настоящие, истинные крылья, которые никому не под силу сломать. И я не понимаю, почему ты ими не пользуешься. Не умеешь, смертный? Я научу. Мы можем не торопиться, во внешнем мире не пройдет и мгновенья.
И снова вокруг взметнулось каменное пламя скал, а склон под ногами превратился в плоское дно круглой долины. «Чаша души», лишенной магии.
— Не тело формирует душу, а душа — тело, — пророкотал дракон. — Позволь твоим истинным крыльям прорасти в мир. Они могут обрести такую же плотность, как твои руки и ноги.
Могут. Но ненадолго. Потому что это крылья его Истинной тени. Крылья, принадлежащие отражению его сущности во Тьме, его теневому двойнику, способному при величайшей нужде поменяться с физическим телом Сатарфа, спрятать его в битве за собой, как щит. Точнее, в себе.
