он его составитель. Или посторонний, узнавший из рукописи о магии кинжалов и о том, где их искать. И если документ хранится в сокровищнице Академии Света, это опять приводит нас к версии Дьяра о белом маге. Кто имел доступ к хранилищу? Опять незаметный смотритель или уборщица? Какой-то заговор смотрителей получается.
И я решилась. Но сначала…
— Пап, а о чем тебе написало мое начальство? — демонстрируя, что никуда не тороплюсь и приглашение принимать не собираюсь, я потянулась к чашке с чаем.
Алиан отрицательно качнул головой, сопроводив жест решительным:
— Не скажу, Лика. Если Дьяр не сообщил тебе о содержании послания, я тем более не собираюсь.
— А если я расскажу тебе кое-что о кинжале Ошсах, чего даже ты знать не можешь?
— Сомневаюсь, что тебе о них известно больше, чем мне, — усмехнулся архимаг. — Откуда тебе знать, от Лунной богини?
— От самого Сиена Ошсаха, — призналась, внимательно глядя в полинявшие голубые глаза, добавила: — Я держала кинжал в руках.
Отец от неожиданности едва не уронил салфетку, которой аккуратно промокал губы. Сжал ее в кулаке, а в глазах мгновенно прорвалась неистовая морская зелень.
— Лика… Девочка моя родная… — он быстро спрятал ладонь под стол, но я уловила мелькнувшую яркую искру. Наверняка от несчастной салфетки только пепел остался. Дыма не было — чисто работает. — Ты понимаешь, что… впрочем, ты взрослая девочка, конечно, понимаешь. — Как это произошло?
— Папа, твои глаза! — подсказала я. И, пока он цедил в бокал зелье из флакона, напомнила о своем интересе: — Так что там было в письме Дьяра?
Мне было стыдно шантажировать отца, но он сам меня до такого довел. В конце концов, это вымогательство можно интерпретировать как равноценный обмен информацией.
Алиан тихо рассмеялся.
— Узнаю родную кровь. А просто так не расскажешь? Что ж… Дьяр сообщил о покушении на тебя и просил не выпускать его невесту из Белой империи, пока есть угроза твоей жизни.
В этот миг я как никогда ранее оценила и способность Дьяра мгновенно становиться самым ненавистным для меня существом на свете и выдержку белого архимага. Сидеть, вести деловые и не очень беседы, когда ему сообщили одной строчкой о трех убийственных фактах, один из которых, конечно, лживый, но ведь папа даже спрашивать не стал, когда это я успела стать невестой Темнейшества и почему моей руки у него никто не просил. Ведь не просил? Как и моего согласия!
Но каково же это синеглазое гадейшество! Так и подозревала, что не случайно он меня в Белую империю под благовидным предлогом отправил, еще и брата приставил, чтобы не сбежала по дороге.
— Я ему не невеста, — спокойно отпила чай и поставила чашку, рука даже не дрогнула. Я пребывала в ледяном бешенстве.
— Так я и подумал, — кивнул маг, улыбнувшись. У глаз сразу собрались лукавые «гусиные лапки». — Демоны — страшные лжецы и собственники, и я не собираюсь потакать дурному характеру темного самозванца в женихи. И единственную дочь за кого попало не выдам. На что только он надеялся, мальчишка! Подумаешь, темный властелин, и не таких видали, — подмигнул папуля и перешел к делу: — Итак, дочка, что там с кинжалом?
Выслушав мой слегка почищенный от излишних подробностей рассказ, Алиан надолго задумался. Солнце уже опустилось низко и заглядывало в окно, бросая на пол золотистый ковер лучей, в которых не плясала ни одна пылинка — воздух был чист на диво. В этом же прямоугольнике красовалась едва заметная тень драконьей головы. Сам подслушивающий Шурш оставался невидимым, а тень отбрасывал, как любое материальное существо.
Алиан, поднявшись и подойдя к окну, почесал между рогов невидимую голову Шурша, улыбнулся:
— На свету все тайное становится явным, лишь бы света было достаточно, — он кивнул на рогатую драконью тень. — Кстати, у своих посланников Смерти не спрашивали, кто забирал жизнь жертв?
— Спрашивали. Верховная говорила, что такие смерти закрыты даже от драконов. Правда, Шурш?
Тень на полу кивнула, но разомлевший под ласковыми пальцами мага предатель даже мысленный шепот поленился издать.
— Твой рассказ все меняет, Лика, — Алиан, не переставая гладить смертельно опасного малыша, задумчиво смотрел вдаль, на открывающийся в окне пейзаж.
И очень мне не понравился сухой, безжизненный тон архимага. Я даже проверила «лунным взглядом», не тянет ли тихонько уснувший Шурш из него жизненную силу? С драконышами такое случается: они еще не умеют контролировать себя во сне, а Смерть никогда не спит. Но ничего подозрительного не обнаружила.
— Что именно? — поторопила я отца, не спешившего уточнить, что же поменялось в его неизвестных мне раскладах. Лишь бы не решил меня все-таки запереть.
— Я сильно недооценил нашего врага, девочка, — Алиан, усыпив дракона, развернулся. — Если верить словам Сиена Ошсаха, конечно. Но какие
