слышал, так что о проявленном к нему неуважении узнать ему неоткуда.
— Ха! Не слишком-то на это полагайся, Нолл, не советую! В конце концов, Медник — породистый конь, гнедой гунтер высотой в шестнадцать ладоней, — с улыбкой ответствовал Марк, — а от лошадей никогда не знаешь, чего ожидать.
Он стянул с головы шляпу и вместе с Забавником, что опрометью бросился вслед за хозяином, исчез за дверью кабинета.
Остаток дня прошел в трудах интеллектуальных: Марк занимался счетами и корреспонденцией (хотя, надо признаться, не слишком-то прилежно и то и дело отвлекаясь на сигары), а Оливер — латинскими стихами, пытаясь передать как можно точнее мысли, образы и ритмические формы поэта давно усопшего, который даже в буйном воображении своем не смог бы измыслить явления настолько бессистемного, как английский язык, и ведать не ведал, многое ли из его собственных четких и выверенных стихов выживет в этом хаосе.
Ближе к семи часам дворецкий возгласил, что в конце аллеи показался фаэтон с дамами из Грей-Лоджа. При этом известии джентльмены оторвались от своих высокоученых занятий — подозреваю, что с немалым облегчением, — и вновь перебрались в гостиную.
Очень скоро там к ним присоединилась бойкая и жизнерадостная юная девушка — улыбчивая, с густыми и пышными русыми волосами оттенка топленого молока. Гостья была сама игривость и резвость, глаза ее смеялись, щеки алели; ростом чуть ниже среднего, она тем не менее отличалась и крепким, атлетическим сложением, и грацией — ни унции лишнего веса! Все это оттенялось ярким летним платьем с огромными карманами, куда девушка то и дело прятала руки на деревенский манер. Во всем ее существе сквозило нечто настолько бодрящее, настолько живое, настолько резко отличное от праздной томности мистера Тренча, что с ее появлением комната словно озарилась ясным светом. Свет этот, и фигурка, и внешность принадлежали никому иному, как мисс Моубрей — иначе говоря, Мэгс, — которая, как признавал сквайр, находилась с ним в дальнем родстве, однако в каком именно, он за дальностью и позабыл.
Вместе с нею явилась миссис Филдинг, тетушка преклонных лет, вошедшая в семью через брак и вот уже много лет как овдовевшая, дама добродушная и милая, хотя и несколько застенчивая. Некогда она, по-видимому, отличалась редкой красотой; остатки былой прелести еще угадывались в губах, и глазах, и на челе. Но в общем и целом время ее, к превеликому сожалению, не пощадило. О красота, еще при жизни обреченная на увядание!… В любом случае природа наградила ее характером безоблачным и благодушным, хотя главенствующую роль в разговоре она обычно уступала племяннице. Подобно обитателям Скайлингдена, она была несколько замкнута, зато в отличие от них ровным счетом ничего холодно-неприступного или загадочного в ней не ощущалось.
— А вот и наш друг мистер Лэнгли из Вороньего Края, — промолвила мисс Моубрей, одаривая гостя ослепительной улыбкой. — И снова добро пожаловать, мистер Лэнгли, в нашу талботширскую глушь!
— Благодарю вас, мисс Моубрей, — галантно откликнулся Оливер. — Счастлив увидеться с вами снова, и так скоро, и с вами тоже, дорогая миссис Филдинг. Нас с вами сама судьба свела нынче утром на Нижней улице, вы не находите?
— Ха! Вот вам, пожалуйста; то и дело забываю, что вы трое уже знакомы, — промолвил Марк, щелкая пальцами. — Так откройте мне, кузина, какова же истинная цель этого спешно устроенного soiree? Я здесь всего-навсего хозяин, вы же помните, — тот несчастный, которому предстоит расплачиваться по счетам, так что держать меня в неизвестности — весьма дурной тон!
— Кузен, причина и цель вам отлично известны, да я сама их только что разгласила, поприветствовав мистера Лэнгли, — отозвалась мисс Моубрей. — Цель эта — засвидетельствовать ему наше искреннее расположение и пожелать счастья и радости на все то время, что он здесь пробудет, так, чтобы в будущем гость с теплотой вспоминал лето, проведенное в нашем обществе. Вы ведь не намерены распоряжаться вашим гостем единолично, правда, Марк? Вам, может, и доставляет удовольствие изображать сердитого сварливца целыми днями напролет, запираясь в темных и мрачных комнатах, но вряд ли гость ваш заслуживает той же участи.
— Решительно протестую, мисс. Во-первых, никаких темных и мрачных комнат в Далройде нет — просто-таки ни одной. Во-вторых, я — никоим образом не сердитый сварливец, и в жизни им не был, и со всей определенностью нигде я не запираюсь. Ха! Да вам отлично известно, что мы с Медником и Забавником проводим вместе куда больше времени, чем сам я — здесь, вместе с Ноллом. Медник и Забавник — первоклассная компания.
— Согласен, — кивнул Оливер. — С тех пор, как я сюда приехал, я уже имел возможность убедиться, что Марк всей душою предан двум своим сотоварищам, в обществе которых целыми днями носится по Клюквенным угодьям и окрестным лесам. Я и сам с ними уже несколько раз выезжал.
— Выходит,
— Скажу лишь, что узнаю старого старину Марка и его манеры, — со смехом ответствовал Оливер.
— Мистер Лэнгли, будьте так добры, расскажите подробнее о своей работе, — вступила в разговор миссис Филдинг. — Марк упомянул, что вы в данный момент занимаетесь неким литературным проектом — «головоломная тягомотина», как он изволил выразиться. Так просветите же нас!
— Силла, — вмешался сквайр.
— Что такое?
— Силла.
— Боюсь, что я не вполне понимаю…