— В прошлом месяце в Солтхеде показывали мастодонта; мы с сестрой ходили посмотреть, — подала голос мисс Мона. — Вот ведь громадина: лохматый, рыжий, с длинным хоботом и изогнутыми клыками. Однако для существа столь крупного и могучего глаза у него на удивление выразительные. Они сияли, точно два зеркала, и мне вдруг померещилось, будто в них отражаются его самые сокровенные мысли. Не сомневаюсь, что это существо остро переживало свое унижение — свое падение, если угодно, — потому что, видите ли, мастодонт принадлежал одному из этих кошмарных бродячих цирков. Владельцы приковали его цепью к дубу и заставляли выполнять дурацкие, неуместные трюки на потеху зрителям. Это было почти жестоко.
— По сути дела, только это беднягам и осталось, — задумчиво протянул доктор. — С тех пор как дороги расчистили и в обиход вошли кареты, спрос на караваны мастодонтов практически исчез. И очень жаль, скажу я вам. Кое-где осталось еще несколько выездов, но и они быстро исчезают.
— Насколько я знаю, есть еще зверинцы, вот, например, в городе под названием Вороний-Край; там у них и несколько мастодонтов содержатся, — проговорил профессор. — Но, как вы совершенно справедливо заметили, мисс Джекc, зрелище это весьма удручающее, и весьма печальный финал для благородных созданий.
Мистер Киббл, без особого интереса прислушивавшийся к разговору, вдруг резко приподнялся на сиденье: внимание его привлек некий отдаленный объект. Он поправил очки — как если бы действие столь простое могло заставить его поверить глазам своим — и запустил пальцы в апельсинно-рыжую шевелюру. И указал на окно, изумленно восклицая:
— Смотрите — громотопы!
Все посмотрели в указанном направлении — все, даже встрепенувшаяся мисс Нина Джекc, чья прелестная головка при звуках голоса мистера Киббла резко приподнялась над плечом горничной. Маленький отряд мгновенно примолк.
— Невероятно! — воскликнул доктор.
— Потрясающе! — воскликнул профессор.
— Великолепно! — воскликнул секретарь.
К тому времени карета выехала на относительно ровное плато, и с возвышения открывался превосходный вид на далекую вырубку. У подножия холмов, на фоне густого леса с пятнами вечнозеленых деревьев тут и там, шествовал караван рыжих мастодонтов — примерно с дюжину голов. Подгоняли их трое всадников верхом на лошадях; двое сжимали длинные шесты с развевающимися ярко-красными вымпелами. Как объяснил доктор Дэмп, направляют животных именно посредством этих флажков; с самого рождения мастодонты приучены идти за ними. Замыкал шествие средних размеров грузовой фургон, запряженный парой лошадей; возница яростно гнал их вперед.
— Похоже, тут целый выезд, — заметил доктор.
Зрелище заворожило даже суетливую Сюзанну: она выпрямилась на подушке, причем очки туго сдавили ей нос, а капор — голову, и еле слышно выдохнула:
— О-о-о! Бог ты мой!
— А что они делают? — осведомилась мисс Нина, впервые нарушив молчание. Голос у нее оказался сладенький и жеманный.
— Куда они направляются? — спросила ее сестра.
— Они идут на юг по тропе через старую вырубку, — сообщил мистер Киббл, к которому отчасти вернулась его целеустремленность — теперь, когда мысли его отвлеклись от иных предметов. — Но пассажиров при них нет, а из груза только то, что в фургоне. Кошмарная догадка! Неужто их путь лежит в Вороний-Край?
— Ох, надеюсь, вы ошибаетесь! — воскликнула мисс Мона. — Поглядите, сколько в них величия, сколько грации, точно лебеди на воде — и при этом каждый шаг исполнен мощи. Я уверена: окажись мы вне кареты, земля сотрясалась бы у нас под ногами.
Однако пока сотрясался экипаж: дорога круто свернула в сторону, карета — тоже, и громотопов заслонил протяженный, поросший соснами кряж.
Путешественники вновь откинулись на сиденьях. При виде каравана мастодонтов все воспряли духом, так что теперь, когда взошло солнце и вовсю сиял день, усыпляющее раскачивание кареты уже не оказывало прежнего эффекта. Пассажиры принялись болтать обо всем на свете — по большей части о сущих пустяках, о том и о сем, постреливая глазами туда и сюда, по мере того как нить разговора подхватывал то один, то другой, — и постепенно узнавая друг о друге чуть больше.
Вскоре стало очевидно, что мисс Нина Джекc принадлежит к совершенно иному типу Джексов, нежели ее младшая сестрица. В то время как мисс Мона отличалась приветливостью и прямотой, мисс Нина держалась отчужденно, говорила относительно мало и по большей части лишь тогда, когда к ней обращались, — в силу застенчивости, или недомогания, или врожденной замкнутости, или даже некоей разновидности кокетства там, где дело касалось джентльменов, — оставалось только гадать. Мисс Мона была весела и ко всем внимательна; мисс Нину занимали не столько спутники, сколько она сама. В какой степени это объяснялось складом характера, в какой — треволнениями путешествия и присутствием чужих и в какой — эмоциональной травмой, вызванной появлением мистера Пикеринга, — неизвестно. Мисс Мона вела себя непринужденно и естественно, то и дело давая волю чувству юмора, причем зачастую подтрунивала над собою же; ее сестра не позволяла себе ничего подобного. Она не смеялась ничьим шуткам, а свои собственные суждения, в свой черед, воспринимала со всей серьезностью, охотно описывала прочим свои достоинства; в общем и целом казалось, что эта юная леди весьма
