— Я до вечера буду думать, — коротко ответил фламандцу, бросил на стол пару серебряных монет и, подхватив за шиворот Тука, потащил его к нам в комнату.
Что-то не позволило мне отказаться сразу, хотя почти наверняка знаю, что откажусь. Зачем оно мне? Денег пока достаточно. Казна, прихваченная из Лектура, даже не тронута. Есть еще долбаные арагонские флорины. Всего остального в избытке. Прикупить пару вьючных лошадок и вернуться в замок Прейоль к Кармен?
Притащил шотландца в комнату, бросил на кровать и, подойдя к тазу с водой, опустил в него голову.
Хватит бухать.
Погоревали — и хватит.
Не желает Арагон воевать с Пауком за Арманьяк — это их дело.
Любовь у меня есть, деньги тоже, без земель и титулов обойдусь как-нибудь…
Может, к бриттам смотаться? А вдруг Эдуард Английский… Нет, никаких гарантий.
Кто я для Хуана, Эдуарда и остальных монархов? Никто по большому счету. Был бы жив отец — все было бы по-другому. Все рухнуло с его смертью…
А Карл Смелый еще есть! Он спит и видит, как Паука под цугундер подвести. А если…
Походил по комнате, размышляя.
Нет и еще раз нет. Пошлет. Что я ему могу преподнести? Какую помощь могу оказать в борьбе с Пауком? Поднять восстание в Арманьяке?
Нет, не могу. Я даже не помню наших сторонников. Ни одного.
Что еще?
А ничего больше.
Только из-за меня одного никто войну с Пауком начинать не будет… Нет.
Возвращаюсь к Кармен, и точка. Надо будить Тука собираться, нечего штаны просиживать. Заеду в Барселону, проведаю мать в монастыре — и к Кармен.
Решено…
А вот в качестве кого мне к ней возвращаться?
От неожиданности возникшего вопроса упал в кресло.
В качестве кого я собираюсь возвращаться к любимой женщине?
Разрешение баронессе на брак Мадлен не пожалует, мало того — сдаст меня с потрохами братцу от женской обиды за поруганную любовь. Однозначно. Даже если это была не любовь, а просто ее каприз.
Прятаться в тайных любовниках я не хочу, да и рано или поздно все тайное становится явным.
М-да… В Фуа мне путь заказан, как и в Арманьяк.
Согласиться на титул конюшего при Арагонском дворе? Если не психовать и поразмыслить трезво, это не так уж плохо. Даже довольно щедро и престижно. Третья придворная должность по значимости, после маршала и сенешаля…
Но вот что-то не хочу… Не хочу — и все. Не по мне это…
Повинуясь внезапному порыву, растолкал Тука.
— А? Что? Куда? — Шотландец никак не мог сфокусировать на мне глаза.
— Что нам делать, братец?
— В смысле? — Тук поискал глазами вино, увидел кубок на столике и основательно приложился.
— Что нам дальше делать? В Арагоне мы все закончили.
— А я почем знаю? — Шотландец утерся рукавом и намерился опять упасть на кровать.
— Можем поехать в Бургундию на войну.
— О! Война! Это дело! Едем… — Скотт с блаженной улыбкой завалился на койку и захрапел.
Вот счастливый человек…
Думай, думай, бастард д’Арманьяк…
А что тут думать? Есть ключевой момент! Карл Бургундский наверняка будет воевать с Пауком!
Действительно, что тут думать!
Пометался по комнате, достал мешок с арагонским золотом и пересчитал монеты. Ссыпал обратно в кошель. Постоял несколько секунд возле двери и решительно спустился вниз, в общий столовый зал.
Подошел к фламандцу и брякнул мошной об стол:
— Я принимаю ваше предложение, но есть одно небольшое условие.
