«Да неужели? И кто же его спалил?»
— Что? — вздрагивает Станислава. — Ай, не страшно!
— Нет ничего омерзительнее сгоревшего лука! — мамаша скривилась, будто ее пес лишайный в нос лизнул, и выскочила из кухни.
И прекрасно. Стася хоть поест спокойно.
— Мама, уже поздно, давай спать ложиться.
— Я же кино смотрю! И я не виновата, что здесь только одна комната!
— Телевизор можно перенести на кухню…
— Значит, я должна сидеть на кухне? Спасибо за гостеприимство, доченька!
Вздыхает Стаська. Хочет что-то ответить (ну же, Стася, я ведь знаю, как ты умеешь отвечать, если надо!), но осекается. Морщится от головной боли. Придется дело в свои лапы брать. Закрываю глаза, нащупываю невидимые нити — не туманные, и даже не человеческие, другие. Вообще-то не положено нам, кошачьим, в рукотворную технику лезть, но… Вот, вот, сейчас… Ай, колется! Уфффр! Получилось! Побежала серая рябь по голубому экрану. Прости, Стася, но ящик раздора придется в ремонт нести. Иного способа разрешить ваш спор я не вижу.
— Что за… Станислава, что это?! — Мамаша, едва не плача, прыгает вокруг телевизора, жмет кнопки — все подряд.
М-ня, бедный ящик — мадам Болото сейчас закончит начатое мною.
— Не знаю. Завтра разберемся, давай спать, — и к стенке отвернулась.
Молодец, Стаська!
Потухла рябь на экране. Не утихает другая — на водной глади. И клубится над ней туман.
Эх, выбил меня из сил ваш телевизор.
Ладно, сейчас посмотрим, что можно сделать.
Мур, мур, муррр!..
Заснули мама с дочкой, а мне не спится. Укладываюсь на полу между диваном и креслом, между Станиславой и Викторией. Мурк! Мать и дочь всегда связаны. Вот он, мост драгоценный, незаметный двуногим. Итак…
Уехал Алексей Кшестанчик с невестой в ее городок, так и недоучившись. Виктория ака-де-ми-че-ский отпуск взяла, потом восстановилась на. заочном, а Лешка работать пошел, дабы семью новую прокормить. Хорошо моим братьям-котам — поймал воробья, принес… Ой, отвлекся.
Любил Алексей дочку, а вот Виктории от нее радости немного.
— Орет! Ну чего она орет все время, господи, я же не могу над конспектом сосредоточиться!
— Прекрати ныть, не видишь, я с подругой разговариваю! Не так уж ты и замерзла. Не расклеишься под дождем.
— Что значит «не могу идти в школу»? Какая температура? У тебя же контрольная сегодня! Алексей, скажи что-нибудь. Что значит «пусть остается дома»?!
— Новые туфли купить? Ты еще те не доносила! Леша, запишись, ты ее слишком балуешь!
— Что ты опять разбила в школе, дрянь безрукая? Кто гнался? Об учебе думать надо, а не с мальчишками наперегонки бегать! Пусть отец идет с директором общаться…
— Это все из-за тебя! Из-за тебя умер отец! Ты его доводила своими выходками, пока у него сердце не сдало. Всю жизнь мне испортила!
— Что ты сделала? В какую газету? А доучиваться кто будет? Ну и ходи с бакалавром, недоучка!
— В столицу собралась? Мать бросаешь, значит? Что ж, едь-едь! Только с этой минуты — нет у тебя матери!
Собирает Станислава вещи, а над ней клубится туман, цепляется за водную гладь. Такой же шесть лет назад окутывал Алексея Кшестанчика. Такой же, только в разы гуще и темнее, не отступает ни на шаг от Виктории. Не отступает. Готовясь вот-вот превратиться в болото…
М-ня, и как Стаська после всего этого сохранила свое серебро, свою гладь водную? Почувствовала вовремя, что нельзя с мамочкой оставаться. А что до тумана — двуногие могут и самостоятельно его сбросить, но только очень сильно встряхнувшись. Переезд в чужой город, в никуда фактически — встряска еще та. Станислава рискнула и победила. Только мамаше все неймется…
— Мама, а давай по городу прогуляемся! Ты уже, небось, и забыла, как наша столица выглядит!
«Да-да, уведи эту Повседневность из дома хоть ненадолго. А лучше — потеряй ее в пути».
Ушли гулять. Фух! Можно спокойно квартиру почистить. Впрочем, недолго длилось мое одиночество. Едва закончил с уборкой, как… Настороженно
