Голубой бок планеты с ползущими по нему белыми облаками Тим много раз наблюдал по визору. И не понимал, почему космонавты так восхищаются — пока не увидел своими глазами.
— Вот Сибирь — Обь, Енисей. Это пятнышко — озеро Байкал, самое чистое в мире. Бывал когда-нибудь в тех краях?
Тим помотал головой, не отрывая взгляд от планеты.
— По берегам огромные седые скалы, древние, как динозавры. В синей воде отражаются облака. На камнях сидят маленькие тюлени, усатые и с круглыми глазами. Живые тюлени, представляешь, и совсем не боятся людей. Одно из последних на планете незагаженных, светлых мест.
— Еще Крым, — вставил Тим.
— Да, и тайга, и леса Амазонки — иначе бы мы все давно вымерли. Земле трудно приходится, юнга, и сверху это хорошо видно. — Бернардыч коротко вздохнул и сменил тему. — Тебе удобно в каюте? Смотри, без спроса дальше гальюна ни ногой. Если что понадобится — звони, ляжешь спать — обязательно пристегнись. Обратно сам доберешься?
— Конечно, Марк Бернардович!
— Так точно, капитан — так положено отвечать юнге. Понял?
— Так точно, капитан, — ответил Тим. Его немного задело, что с ним обращаются как с мальчишкой, но взрослых не перевоспитаешь.
Найти каюту оказалось не таким простым делом — Тим дважды сбивался с дороги, забредая то на склад, то в какую-то темную аппаратную. Вывел его недовольный кот — подошел, из вежливости потерся о штанину теплой мордой и последовал дальше, оборачиваясь — следует ли за ним глупый маленький человек.
Осмотреть временное жилище не заняло много времени. Кроме мягкой койки с пристяжными ремнями и намертво привинченной к полу тумбочки обнаружился потайной шкафчик в стене, выдвижной столик с углублениями под тарелку и чашку. Коллекция фильмов на визоре была скудной — Бернардыч или кто-то из экипажа озаботился ввинтить фильтр 12+. Фед бы, наверное, смог взломать код, Тим даже не стал браться.
Планет-боксу перелет совершенно не повредил. Целая и невредимая Вьюга неторопливо вращалась, проплывали зеленые континенты, колыхались моря. Вот Драконий хребет, разделяющий Папландию надвое, вот острова Земноводных, вот заросшая пестрым ковром цветов долина Бабушки. Тим приблизил на максимум — наконец-то! Белокрылые бабочки кружились над озером, танцевали над розовыми цветами, рисовали в туманном воздухе удивительные узоры. Они были совсем не такими, как Тим их когда-то нарисовал, — и все-таки настоящими. Страшно захотелось потрогать хоть одну, уговорить посидеть на пальце. Мама однажды рассказывала про божьих коровок и смешную песенку, которую пели, чтобы жучок раскрыл крылья и поднялся высоко-высоко…
В последний раз Тим прошелся по континентам и океанам от полюса до полюса. Поглядел на черепах, нежащихся в песке, на смешных ящерок с белого пляжа, на стада серебристых рыб и коралловые поля. Расставаться было безумно жаль, но другого выхода он не видел.
Стыковочный шлюз находился на другом конце корабля, вдали от жилых помещений. Скафандры, если верить Паутине, держали в промежуточной камере, в боксах и без замков, чтобы при аварии не тратить драгоценных секунд на возню с сенсорами. Сумеет ли он управиться со скафандром и выйти в открытый космос — вопрос отдельный. Но должен суметь!
Бернардыч был бы плохим капитаном, если б не знал, что творится у него на корабле. Строгий голос застал Тима у самого шлюза:
— Стоять, юнга! Что это ты здесь делаешь посреди ночи?
Тим поднял взгляд на потолочный визор и решил сказать правду. Почти всю правду. В крайнем случае капитан его отругает и закроет в каюте до самой Луны. Тогда они с Ариадной придумают что-нибудь вместе.
— Капитан, можно с вами поговорить по одному очень важному делу?
— Марш ко мне, там и поговорим.
Через десять минут Тим сидел в рубке с чашкой какао и внимательно слушал. Ему было немного стыдно за свое ребячество. Нет бы сразу объясниться с Бернардычем — он понимает.
— Тебя бы размазало об борт, вздумай ты выйти в открытый космос на такой скорости. Или оборвало бы трос — а в скафандре больше пары часов не протянешь. Вы физику в школе учили? Нет? Ладно, тогда простительно. — Капитан расхаживал по каюте, машинально поглаживая бороду.
— Что же мне делать? — тихо спросил Тим.
— Думать. Прежде чем что-то делать — подумать, зачем оно тебе нужно и как лучше все осуществить. Ты хочешь отпустить на свободу свою планету?
— Да. Она в боксе как в клетке сидит. И из-за любой глупости может сломаться и умереть.
— А в космосе ей, значит, будет лучше?
— Не знаю… наверное.
— Так не знаешь или будет?
— Ей будет лучше на свободе, — твердо сказал Тим.
— Хорошо. Как твоя Вьюга откроет ящик?
