– Может быть, ветер утихнет раньше, чем мы туда попадем, – сказал Джинкс.
Впрочем, в этом он почему-то уверен не был.
Ветер не стихал. Шли они всю ночь и ранним утром достигли крутого поворота тропы направо, за которым она принялась выписывать зигзаги.
– Серпантин, – сказал Ривен. – Здесь начинается спуск в ущелье.
Эльфвина тревожно оглянулась на лес, словно собираясь предложить им остановиться. Ветер прорвался сквозь деревья и гневным ударом толкнул их к серпантину.
Вскоре они дошли до крутого спуска. Услышали шум воды внизу. Спустились, хватаясь за торчавшие из склона корни. Сжимая их в ладонях, Джинкс слышал, как Урвальд бормочет, что враг попал в западню.
Река прорезала себе в твердом камне глубокое русло, различить под бегущей водой дно Джинксу не удалось. Вода дыбилась, образуя волны, несшиеся одна за другой, – проскочить между ними никто не успел бы.
– Вброд нам не перейти, – сказал Ривен. – Такое течение нас в пыль сотрет.
Деревьев здесь, внизу, уже не было, и ветер сюда не долетал. Джинкс глянул вверх и увидел верхушки леса, теперь едва колеблемые ветром.
– Мы могли бы вернуться, – предложила Эльфвина. – Похоже, ветер унялся.
– Как только вернемся, он разгуляется сызнова, – сказал Джинкс.
Эльфвина кивнула.
– Дама Гламмер сказала, что отсюда мы должны пойти ущельем, – напомнил им Ривен.
– Только если захотим увидеть Костоправа, – поправила его Эльфвина.
Джинкс пребывал в нерешительности. Да, ему хотелось подобраться к Костоправу достаточно близко, чтобы поговорить с ним. Но здесь, в ущелье, он чувствовал себя беззащитным, беспомощным. И встреча с Костоправом уже не представлялась ему привлекательной.
Однако Ривен пошел вперед, и Эльфвина с Джинксом последовали за ним.
Они шли по каменной кромке, в какой-нибудь пяди над пенистой водой. Справа от них нависали над обрывом ветви сосны, половина корней которой болталась в воздухе, словно руки, умолявшие Джинкса и его спутников не ходить дальше.
Джинкс взялся за корень, однако тот говорил лишь о том, как трудно получать жизненные токи от сплошного камня. Ни Костоправ, ни затруднения Джинкса его не заботили.
Стены ущелья по обеим его сторонам поднимались все выше и круче. Джинкс никогда еще, даже в Самарре, не проходил столь большого расстояния по безлесной местности. Странное это было чувство, вроде озноба, и он все поглядывал вверх, чтобы увериться: Урвальд еще здесь, никуда не делся, просто виднеется над краями обрывов еле-еле.
– Какая красота! – проговорила Эльфвина.
– Что? – удивился Джинкс.
– Это место.
Она обвела рукой реку, камни, переливавшийся множеством красок обрыв. Джинкс ничего красивого в них не усматривал.
Он больше не ощущал жизненную силу Урвальда и понимал, что воспользоваться ею не сможет.
Они ненадолго остановились, чтобы передохнуть и поесть, Ривен отошел собрать хворост для костра. Вернувшись, он со стуком ссыпал то, что собрал, на землю. Лицо у него было странное.
– Это же кости! – ахнула Эльфвина.
Джинкс поднял одну с земли. Гладкая и холодит ладонь. Наверное, когда-то это была бедренная кость – но чья? Он запалил ее мысленным усилием. Творить магию здесь, внизу, вдали от деревьев, было намного труднее, хотя огонь внутри него никуда не делся. Когда кость оделась пламенем, он сунул ее в кучку других.
– Погаси ее, Джинкс, – попросила Эльфвина. – Это неправильно.
Он снова втянул пламя в себя.
– Может, они звериные.
Впрочем, чувства Эльфвины он понимал.
– На самом-то деле огонь нам и не нужен, – сказал Ривен.
Джинкс, пока его спутники доставали из заплечных мешков припасы, прошелся вдоль реки, разглядывая покрывавшие землю кости. Отмытые рекой, они лежали по берегу беспорядочными грудами. Ни одного черепа Джинкс не увидел. По черепам он сразу понял бы: это не люди, – если, конечно, черепа не оказались бы человечьими.
Он услышал шаги за спиной. Обернулся. Всего лишь Ривен.
– Они не людские, – сказал он. Однако уверенности в его голосе не было.
