– Да, – ответил Джинкс. – То есть нет.
– Симон вот так же поступил с твоей жизнью, когда забрал ее?
– Я не знаю.
– То есть ты в бутылку не попал?
– Только частично. Бутылка там была. И он поместил в нее какую-то часть меня.
– Как же ты ему позволил? Я бы ни за что…
– Я ему не позволял! – огрызнулся Джинкс. – Слушай, за этой дверью тоже скрыта какая-то сила.
– Выходит, Симон и вправду ничем не лучше Костоправа.
Спорить с ней Джинкс не стал. Он не знал, поступил ли с ним Симон именно так. Но в любом случае поступок его выглядел очень недобрым. И Джинксу совсем-совсем не хотелось о нем говорить. Лучше бы никогда.
– Силы там никак не меньше, чем в бутылках, – сказал он. И подергал ручку двери.
– Ты думаешь, там еще бутылки хранятся?
– Нет, это совсем другая сила.
Разница была абсолютной – как между ночью и днем, между живым деревом и холодным камнем.
– Как же нам туда попасть?
– Никак. Пора возвращаться, – он был уверен, что со времени, когда Костоправ лег спать, уже прошло полчаса. – Поставь бутылку на место.
– А ты не хочешь взглянуть на нее при свете дня?
– Нет, не хочу.
Джинкс взял у нее бутылку и вернул на полку. От вида жутко неподвижных фигурок за стеклом его прохватила дрожь.
– Знаешь, что я думаю? – спросила Эльфвина.
– Да откуда мне… нет, не знаю. Мы можем… давай уже убираться отсюда, – Джинкс взял ее за руку и подтолкнул по проходу в сторону люка.
– Я думаю… не толкайся! Думаю, что это жизни умерших людей.
Они подошли к лестнице.
– Поторапливайся, – сказал Джинкс.
Эльфвина задула свечу, сунула ее в карман и начала подниматься к свету. Джинкс последовал за ней. Он думал, что сейчас увидит Костоправа, стоящего, поджидая их, над дырой в полу. Но в лаборатории все еще было пусто.
Джинкс ухватился за каменную плиту, потянул ее что было мочи к лазу. Слишком тяжелая.
– Помоги мне.
– А поднять ее волшебством ты не можешь?
– Нет, потому что теперь я знаю, что это за сила.
Столько маленьких, подвешенных жизней.
Из коридора донеслись шаги. Джинкс и Эльфвина налегли на плиту, и та, со скрежетом проехавшись по полу, легла на место. На двери лаборатории щелкнул засов. Они вскочили на ноги. Когда дверь отворилась, Эльфвина уже стояла у рабочего стола, держа в руках ступку с истолченным крылом нетопыря, а Джинкс – у раковины, с мокрой тряпкой в руке.
– По-твоему, это уборка? – спросил Костоправ. – Ты так ничего и не сделал, Джинкс.
– Он мне помогал, – сказала Эльфвина.
– Правда? – удивился Костоправ.
– Да, – честно ответила Эльфвина.
– Не понимаю, – сказал Ривен. – Они что, очень большие, эти бутылки?
Все трое стояли в верхнем покое самой высокой башни замка, глядя сквозь арочное окно в темноту. Деревьев Джинкс не различал и даже не чувствовал – слишком далеко было отсюда до леса.
Ривен с Эльфвиной держались как-то слишком уж близко друг к дружке, – Джинксу казалось, что им хочется, чтобы его здесь не было.
Оказывается, понять, о чем думают люди, даже не видя их мысли, не всегда бывает трудно.
– Нет, самые обычные, – ответила Эльфвина. – Просто люди в них крохотные.
– Куколки, – сказал Ривен.
– Какие там куколки! – возразил Джинкс.
– Настоящие люди, только мертвые, – пояснила Эльфвина.
– Откуда ты знаешь?
– Настоящие люди не похожи на кукол, – сказал Джинкс. – Послушай, Костоправ что-то сделал с ними, понимаешь? Потому они такими и стали. Он
